Описание октавиана августа. Октавиан Август – интересные факты о римском императоре. Устранение Эмилия Лепида

КРАТКО..

Октавиан, Гай Юлий Цезарь, известный под присвоенным ему именем Августа, - истинный основатель императорского правления в Риме. Сын претора Гая Октавия и племянницы императора Юлия Цезаря, он родился 23 сентября 63 года до Р. X. Прекрасными талантами, усовершенствованными тщательным воспитанием, приобрел он любовь своего прадеда, который впоследствии его усыновил. Когда Октавиан, занимавшийся в то время в Апполонии изучением красноречия и греческой литературы, получил известие об убийстве Цезаря, он отправился в Рим, чтобы отомстить за его смерть. Ему тогда было всего 18 лет, но проницательный ум и правильные суждения о состоянии отечества уже тогда породили в будущем Августе план сделаться новым римским императором.

Бюст Октавиана Августа в Капитолийском музее, Рим

Необыкновенной хитростью и притворным простодушием Октавиан сумел обмануть даже самых опытных политиков. Добившись путём щедрости и ласкового обхождения любви народа и большей части армии, он начал преследовать Марка Антония, который тогда старался выступить преемником императорской власти Юлия Цезаря. Октавиан охотно присоединился к экспедиции консулов Гирция и Пансы, назначенной действовать против Антония и его сообщников в Цизальпинской Галлии. Но узнав, что сенат собирается уничтожить и его, и Антония взаимною их враждою, Октавиан немедленно помирился с Антонием и на одном из речных островов у города Бононии (Болоньи) заключил с ним и с полководцем Эмилием Лепидом второй триумвират. Антоний, Октавиан и Лепид приступили к истреблению приверженцев республиканского правления. После ужасных проскрипций, жертвами которых пали 300 сенаторов и 2000 всадников, триумвиры двинулись с войском в похода на Восток, где разгромили в сражении при Филиппах (42 г. до Р. X.) последних защитников свободы Рима - Брута и Кассия.

Жертвы Второго триумвирата. Художник А. Карон, 1566

После победы над республиканцами при Филиппах триумвиры разделили между собою государство. Октавиану достались Италия и европейские провинции; Антонию - Азия; Лепид, которым его товарищи заметно пренебрегали, поселился в Африке (современный Тунис). Октавиан усилил свою власть, склонив на свою сторону войска и разделив между ними конфискованные земли; противников же своих в Италии, во главе которых во время Перузинской войны выступил брат Марка Антония, Луций, он усмирил оружием.

Между тем, триумвиры сильно страдали от частых нападений с моря последнего сильного республиканского вождя - сына Гнея Помпея, Секста. Владея Сицилией, Сардинией и Корсикой, тот несколько раз принуждал Октавиана и Антония к перемирию. Наконец, в 36 году до Р. X. Помпей был разбит соединенными силами Октавиана и Лепида. Он бежал в Милет, где был убит. Лепид после победы над Секстом Помпеем попытался выступить соперником Октавиана в Сицилии, но потерпел неудачу, лишился владений и прожил остаток жизни частным гражданином, нося внешне почётную, но безвластную должность великого понтифика.

Римский ауреус эпохи Второго триумвирата с портретами Антония (слева) и Октавиана (справа)

Антоний и Октавиан вдвоём остались повелителями римского государства. В то время как первый вел на Востоке войну с парфянами, Октавиан устроил дела Испании и Галлии. Предоставив затем своим полководцам пожинать лавры триумфов в Иллирии, Паннонии и Далмации, он сам, оставаясь в Риме, тайно готовился к решительной схватке с Антонием. Прикрывая внешней скромностью свои широкие планы, Октавиан заявил о желании сложить с себя верховную власть, но потом с притворным неудовольствием принял достоинство пожизненного трибуна и продолжал энергичной деятельностью и притворным великодушием привлекать к себе народ. Безрассудное и оскорбительное для Рима поведение Антония в Азии и Египте, где он совершенно предался коварной египетской царице Клеопатре и раздавал её детям римские провинции, возбудило в Италии негодование.

Антоний и Клеопатра. Художник Л. Тальма-Адема, 1885

Воспользовавшись им, Октавиан объявил войну царице египетской и Антонию. Полководец Октавиана, знаменитый Агриппа, повел большую армию по морю и суше в Грецию. Этот поход завершился разгромом Антония в морском сражении при Акциуме (31 г. до Р. X.), после чего войска Октавиана заняли все прежние владения его соперника. Октавиан преследовал своего Антония до Египта, где тот покончил с собой, его примеру последовала и Клеопатра. Победитель Октавиан еще два года пробыл на востоке, чтобы привести в порядок дела тамошних провинций, и по возвращении в Рим отпраздновал великолепный трехдневный триумф.

Бюст Октавиана Августа с гражданским венком на голове

Октавиан стал теперь единственным повелителем всего Римского государства, но он еще колебался, как именно воспользоваться своей новой властью, и просил совета у приближенных. Агриппа отклонял его от монархических замыслов, но Меценат , напротив, представлял на вид совершенную невозможность для Рима долее оставаться республикой. Октавиан последовал совету Мецената - так пала почти 500-летняя римская республика. Надлежало весьма искусно и медленно проступить к изменению образа правления, чтобы римляне не сразу почувствовали потерю свободы. Октавиан сохранил все наружные формы прежнего образа правления: народные собрания (комиции), заседания сената, независимые суды, наместничества в провинциях в пр., но соединил в своем лице целый ряд первостепенных административных должностей, принял с 27 г. до Р. X., титул Августа («возвышенного богами»), титул принцепса (председателя) сената и сан императора (главнокомандующего). Тем самым Октавиан утвердил свою власть на незыблемом основании. Своему наследнику Тиберию, которого он еще при своей жизни избрал соправителем, император Август оставил хорошо устроенную монархию. От слова «принцепс» новый римский монархизм получил название «принципата».

Император Октавиан Август ("Август из Прима Порта"). Статуя I в. по Р. Х.

Император Октавиан Август содействовал процветанию римского государства мудрыми законами, очистил нравы, восстановил дисциплину в легионах, украсил Рим. Он путешествовал по всей империи, учредил во всех концах державы много новых колоний, щедро покровительствовал наукам и художествам и вполне заслужил данный ему сенатом почётный титул «отца отечества». Ему были воздвигнуты алтари; сенат назвал восьмой месяц года в честь его имени августом. Счастье всюду благоприятствовало императору Октавиану, но только не в недрах его семейства. Распутство его дочери Юлии, супруги Агриппы, смерть племянника (Друза ) и внуков (Гая Цезаря и Луция Цезаря), которых Август поначалу прочил в наследники своей власти, причинили ему много скорби. Октавиан хотел рассеять ее путешествием в Кампанию, надеясь укрепить там здоровье, но заболел на пути и умер в Ноле, 19 августа 14 г. по Р. X., на 76 году жизни и 45 году единоличного царствования с удивительным спокойствием духа.

Римская империя в I веке н. э. Отмечены территории, присоединённые до 14 г. н. э. - то есть в эпоху Октавиана Августа

Император Октавиан Август обладал необыкновенной силой и проницательностью ума и умел употреблять в свою пользу таланты других, не завидуя их славе. Но великодушие и кротость, которыми он всюду склонял к себе сердца, были притворны. В жизни этого императора встречаются многие следы жестокого и низкого характера. Правление Октавиана Августа было ознаменовано беспрерывными войнами, в которых сам он (не считая гражданских междоусобиц) лично участвовал только раз - в Испании. Парфянские нашествия на восточные провинции были отражены Антонием и его легатами, иллирийские, галльские, паннонские и альпийские племена при Августе не раз испытали тяжесть римского оружия. В царствование Октавиана благодаря победам Друза и Тиберия под власть Рима на время перешла Германия. Хотя после победы Арминия над Варом в Тевтобургском лесу германцы освободились от римской власти, их попытки прорваться через Рейн были отбиты.

Место битвы в Тевтобургском лесу и территориальные потери римлян в Германии после неё (обозначены жёлтым цветом)

Испанские племена кантабров и астурийцев были побеждены Антистием и самим Августом. В правление императора Октавиана римские войска победоносно вторглись в Эфиопию, воевали даже и на юге Аравии. Римское военное искусство, улучшенное Юлием Цезарем, усовершенствовалось еще более нововведениями и армейскими реформами Августа. До самого конца истории Римской империи солдаты сделались главной опорой императорской власти.

БОЛЕЕ ПОЛНО ОБ ОКТАВИАНЕ
Союз Октавиана с сенатом против Антония

После гибели Юлия Цезаря его убийцы не нашли в Риме народной поддержки и были вынуждены уехать из столицы в провинции, где некоторые из них имели наместнические должности. К власти в Риме стали выдвигаться близкие соратники убитого Цезаря - Марк Антоний и начальник конницы Эмилий Лепид . Антоний, человек буйный, сумасбродный и развратный, пользовался влиянием на вдову Юлия Цезаря. Благодаря этому, он приобрел все бумаги и письма Цезаря, переманил на свою сторону его доверенного секретаря и овладел значительною суммою денег, положенною им в один храм. По настоянию Антония, римский сенат дал законную силу всем постановлениям Цезаря, даже и необнародованным, но которые могли бы найтись в оставшихся после него бумагах. Это решение доставило Антонию удобный случай провести все нужные для себя постановления, под тем предлогом, что они находились в бумагах Цезаря. Пользуясь похищенными миллионами, он умножил число своих приверженцев и после отъезда из Рима убийц Юлия Цезаря сделался самым могущественным человеком в городе. Боязливый сенат безмолвствовал перед ним, как некогда пред Цезарем.

Около того же времени в Рим явился для получения наследства Гай Юлий Цезарь Октавиан , внук сестры Цезаря, усыновленный и назначенный им в наследники. Это и был будущий прославленный император Август. Появление его было очень неприятно для Антония, который встретил в нем сильного противника. Девятнадцатилетний Октавиан действовал с необыкновенным искусством. Он быстро нашёл себе много приверженцев в народе, устроив для него великолепные игры и выплатив завещанные Цезарем деньги. Таким образом, Октавиан сделался опасным для Антония и этим оказал большую пользу его противникам. Обстоятельство это снова придало некоторое значение сенату, и знаменитый оратор Цицерон не замедлил блеснуть в нём своим красноречием. Явившись в сенат, он в конце августа месяца произнес первую из четырнадцати речей против Антония, названных «филиппиками», в подражание гневным речам, которые некогда произносил великий афинянин Демосфен против царя Македонии Филиппа II. Антоний ответил на вызов Цицерона суровою и колкою речью, но Цицерон написал свою вторую филиппику, не уступавшую по силе его же речам против Катилины. Эта речь, распространенная в виде памфлета в римской публике, произвела сильное впечатление. Антоний, против которого сблизившийся с сенатской партией Октавиан начал возмущать войско, увидел, что настроение умов изменилось, и решил прибегнуть к крайним мерам. Он еще прежде призвал в Италию четыре легиона, находившиеся в Македонии, и в начале октября отправился навстречу им в город Брундизиум. Три легиона отказались идти с Антонием на Рим, а два из них даже объявили себя за Октавиана. Это заставило Антония изменить свой план. За несколько месяцев перед тем он вытребовал для себя у сената должность наместника в Цизальпинской Галлии, отнятую у одного из убийц Цезаря, Децима Брута. Теперь Антоний, собрав войско, отправился в эту провинцию, чтобы выгнать оттуда отрешённого от сана Брута.

Но едва Антоний оставил город, как аристократическая партия снова подняла голову и соединилась с Октавианом, образовавшим небольшое войско из новобранцев и ветеранов своего деда. По внушению аристократии, сенат одобрил и утвердил этот самовластный поступок молодого человека и даже даровал Октавиану звание сенатора и пропретора. Цицерон был тогда руководителем и главою аристократической партии, даже самого государства, и, бесспорно, играл тогда самую блистательную роль в своей жизни. Без всякой военной известности, денежного влияния, семейных связей и приверженцев, с помощью одного своего таланта, Цицерон стал во главе государства и в течение некоторого времени удерживал за собою высокое положение. Этот единственный пример во всей истории римского государства указывает нам на величие Цицерона. Как некогда Демосфен в борьбе с Филиппом Македонским, Цицерон своим ораторским талантом сделался могущественнее Антония с его войском. Своими филиппиками он лишил Антония популярности между приверженцами Цезаря и так повредил ему, что с тех пор Антоний начал смотреть на Цицерона, как на своего опаснейшего врага, и преследовал его до самой смерти.

В начале 43 г. до Р. Х. Октавиан и оба консула, Авл Гирций и Гай Вибий Панса , были посланы с тремя корпусами против Антония, осаждавшего тогда Децима Брута в городе Мутине (Модена), и объявленного, по настоянию Цицерона, врагом отечества. Началась Мутинская война , в которой, как и во многих других случаях, Антоний доказал, что Цезарь прежде не зря ценил его. Когда ему удавалось оторваться от своих преступных удовольствий, он проявлял большие таланты. Антоний поодиночке разбил консула Пансу и Октавиана. Панса при этом погиб. Но вскоре Антонию пришлось против своей воли вступить в битву с Октавианом и другим консулом, Гирцием. Разбитый ими наголову, он искал спасения в бегстве. Антоний бежал с остатками своего войска в Галлию. Республика, казалось, торжествовала. Вожди заговора против Юлия Цезаря, Марк Брут и Кассий, удалившиеся в свои провинции, Македонию и Сирию, счастливо воевали с приверженцами и войсками Антония и овладели всем Востоком. Но восстановлявшееся господство республиканцев было скоро уничтожено человеком, от которого всего менее можно было ожидать этого.

Союз Октавиана с Антонием и Лепидом против сената

Вскоре Октавиан и его друзья увидели, что никогда не сойдутся вполне с республиканцами, а в то же время они могли надеяться достигнуть верховной власти в государстве. Октавиан располагал войском, состоявшим большею частью из ветеранов Цезаря. С ним соединились также остатки рассеянных толпы Антония и войска убитых консулов Пансы и Гирция. Наместники Испании и Галлии , Эмилий Лепид, Гай Азиний Поллион и Луций Мунаций Планк , действовали очень двусмысленно в отношении к республиканцам. Все римские войска на Западе также не были расположены сражаться за республику.

К тому же республиканская партия, после поражения Антония, считала для себя возможным освободиться от Октавиана и потому наносила ему страшные оскорбления. Продолжение войны было поручено не Октавиану, а Дециму Бруту, и когда последний одержал победу, сенат осыпал его наградами и почестями. Октавиан же был оставлен решительно в стороне и даже получил отказ на свое желание искать консульства. Все это заставило будущего императора Августа отстать от партии, смотревшей на него только как на орудие своих целей, и перейти к людям, которые, стремясь, подобно ему, к единовластию, могли быть верными союзниками его до тех пор, пока власть находилась в руках аристократов. Октавиан тайно соединился с Антонием и Лепидом, давно уже составившими между собою союз в Галлии. Лепид незадолго пред тем был объявлен врагом отечества.

Еще до свидания с Антонием и Лепидом, Октавиан со своими войсками двинулся к Риму, требуя себе у сената должности консула. В Риме не было войск, и устрашенный сенат согласился на все настояния Октавиана. Беспрепятственно получив консульство, Октавиан настоял и на том, чтобы, несмотря на объявленную амнистию, было начато следствие об убийстве Цезаря. Все участники в этом деле были позваны в суд и, не явившись туда, изгнаны из отечества. Продолжение войны было поручено Октавиану. Антоний и Лепид вступили в Верхнюю Италию, где с ними соединились Мунаций Планк и Азиний Поллион. Октавиан двинулся туда же, но не для войны с Антонием и Лепидом, а для того, чтобы лично переговорить с ними. Он постарался даже, чтобы немедленно по его отбытии из Рима были отменены приговоры, состоявшиеся над Антонием и Лепидом. Прибыв в Верхнюю Италию, Октавиан немедленно соединился с Антонием и Лепидом. Децим Брут, оставшись совсем один и видя, что силы его несоразмерны с силами противника, хотел бежать в Македонию к Марку Бруту. Но солдаты отказались ему повиноваться; он бежал, был пойман всадниками Антония и убит ими.

Второй триумвират

Свидание между Октавианом, Антонием и Лепидом состоялось на острове, образуемом небольшою речкою близ Бононии (современная Болонья). После трехдневных совещаний они заключили между собою союз для уничтожения республиканской партии и разделения между собою верховной власти (в ноябре 43 г. до Р. Х.). Так был создан второй триумвират - новый «союз трёх мужей» для управления римским государством. Октавиан, Антоний и Лепид, под предлогом приведения в порядок расстроенных государственных дел, условились захватить в свои руки всю власть и уже заранее разделили между собою западные провинции: Лепид получил Испанию и юго-запад Галлии, Антоний - остальную Галлию и Верхнюю Италию, Октавиан - Африку, Сицилию и Сардинию. Впрочем, ближайшею целью их союза было не разделение власти, а унижение и ослабление республиканской партии. Примирение с нею было невозможно, это хорошо видел молодой Октавиан, который, по своему умению достигать всех целей, не прибегая к ненужным преступлениям, составляет необыкновенное явление в истории. Будущий Август заключил союз с Антонием и Лепидом, зная, что противная партия может быть уничтожена только этим средством.

У триумвирата недоставало денег для покрытия военных издержек и платы солдатам. Это вынудило триумвиров прибегнуть к средству, с помощью которого они приобрели деньги и в тоже время освободились от всех своих врагов и слабых или сомнительных друзей. Второй триумвират решил возобновить по примеру Суллы проскрипции и конфискации имений. В совещаниях об этом предмете всего яснее выказались характеры триумвиров. Честолюбивый старик Лепид играл самую жалкую роль. Октавиан и Антоний приняли его в соучастники только потому, что надеялись извлечь пользу из влияния, которым он пользовался при жизни Цезаря. Разделяя вместе с ним ненависть к нему за его преступления, они не хотели дать ему воспользоваться плодами этих преступлений. Антоний все время думал более о минутных наслаждениях, нежели о будущих, постоянных выгодах: это было совершенно в характере его неукротимо страстной натуры. Один Октавиан стремился к отдаленной, определенной дели и с терпением опытного старца выжидал исхода предстоявшей борьбы, чтобы, сообразно с обстоятельствами, избрать для себя тот или другой образ действий. Войну с республиканцами триумвиры поручили Октавиану и Антонию, а на это время управление и надзор над Римом и Италиею предоставили Лепиду. Чтобы привязать к себе солдат, второй триумвират обещал по окончании войны отдать им во владение все земли и строения восемнадцати италийских городов, и кроме того выдать каждому из них по пяти тысяч драхм (более тысячи рублей серебром).

Из Бононии члены триумвирата отправились в Рим, известив народ о своем прибытии манифестом, и тотчас же привели в исполнение задуманные ими кровавые меры. При этом Антоний, Октавиан и Лепид повторили все ужасы времени Суллы: убийства, грабежи и конфискации имений продолжались всю остальную часть истекавшего года. Судьба лучших людей римской нации находилась тогда в такой зависимости от извергов, что и самый деспотизм и жестокость времен императоров не должны уже представлять нам ничего удивительного; они кажутся необходимые последствием испорченности последнего поколения республики. Трупы убитых по приказу триумвиров валялись повсюду: в домах проскриптов, на улицах, словом везде, где мог только настигнуть их нож убийцы. На римском форуме, как будто на воротах константинопольского сераля, были выставлены головы лучших граждан. Каждому рабу, убившему проскрипта, Антоний, Октавиан и Лепид обещали право гражданства и денежную награду в две тысячи четыреста рублей серебром, а каждому свободному - семь тысяч рублей. Так второй триумвират возбуждал к убийству массу черни, уже привыкшей к кровопролитию и жадной к деньгам.

Но в это время, как и во все эпохи общественной испорченности, в некоторых чистых душах еще с большею силою пробуждались лучшие чувства человеческой природы. Во время террора второго триумвирата мы видим наряду с самыми ужасающими сценами прекрасные черты верности и любви. Здесь сын спасает отца своего среди невыразимых трудностей и опасностей; там невольник надевает на себя платье господина и вместо его отдает на жертву убийцам себя. Брат Цицерона, Квинт Туллий Цицерон, был скрыт от преследований убийц своим сыном. Сын не хотел открыть местопребывания отца даже и тогда, когда убийцы подвергли его пытке; услышав стоны сына, отец не выдержал и сам вышел к убийцам. Триумвиры не пощадили даже своих ближайших родственников и друзей; брат Лепида - Павел Эмилий Лепид, дядя Антония по матери, Луций Юлий Цезарь и недавний покровитель Октавиана, Цицерон, были помещены первыми в списке проскриптов. Октавиан неохотно согласился на проскрипции, и то только потому, что был убежден в необходимости этой меры, а потом спас многих из проскриптов. Лепид спас по крайней мере своего брата, которого должен был выдать своим союзникам. Антоний же пренебрегал всеми человеческими чувствами. Этот страшный развратник преследовал не только самих проскриптов, но и тех, которые могли оказать им какую-нибудь помощь. Его зверство доходило до того, что, во время обеда, он ставил пред собою на стол головы своих врагов. Жена его, Фульвия , из жажды мщения, или из страсти к деньгам, поместила в списке проскриптов людей, которые вовсе не были известны её мужу. Только после долговременных просьб матери, Антоний согласился пощадить дядю. Он прощал только тех, чьё мщение не могло доставить ему столько денег, сколько они обещали за свою жизнь.

Цицерон также сделался жертвою мстительности Антония. Октавиан напрасно старался спасти оратора. Несмотря на его просьбы, Антоний не соглашался пощадить его, потому что в последнее время в отношении Антония Цицерон держал себя в высшей степени двусмысленно. Решившись истребить всякую независимость мнения и всякий враждебный им талант, члены второго триумвирата прежде всего должны были освободиться от Цицерона. Бежав из города, оратор долгое время блуждал по окрестностям, не зная, куда обратиться. Близ Кайеты (Гаэты) в то время, когда его в носилках несли к морю, на него напал один из посланных против него отрядов. Начальник его, Попилий Лен, в одном процессе был спасен от смерти красноречием Цицерона; но жестокий убийца не знал благодарности: отрубив голову шестидесятичетырехлетнего старца, он поспешил с нею в Рим и был щедро награжден Антонием. Антоний положил голову Цицерона на трибуну форума, а его жена, если верить рассказам, предалась самой неумеренной радости при виде мертвой головы оратора и даже исколола её язык иглою.

Число всех погибших во время террора второго триумвирата неизвестно. Из сенаторов подверглись проскрипции и были умерщвлены, по одним известиям, триста, а по другим - сто тридцать человек. Из богачей (всадников ) погибло две тысячи, а из низших классов еще более. Вся старинная аристократия, т. е. почти весь образованный класс Рима был истреблен тогда по распоряжениям Октавиана, Антония и Лепида. Национальное богатство Рима перешло в другие руки. Убийства и грабежи питали войско и доставляли триумвирату средства привязывать к себе солдат, удовлетворяя всем их требованиям. Но для войны с Кассием и Брутом награбленных денег было недостаточно, тем более, что Антоний предавался самой неумеренной роскоши: еще до выхода из Италии Октавиан вынужден был помогать ему из своего собственного имения. Для поправления своего дела, триумвиры наложили на всех жителей Италии обременительные налоги и взяли, между прочим, в виде подати со всей Италии годовую плату за наем домов. Эти налоги были тем обременительнее для Италии, что в предшествующем году на вооружение войска, посланного против Антония, собраны были столь же значительные подати. Подать эта состояла в том, что многие города и частные лица должны были бесплатно доставлять триумвирам оружие и военные потребности, каждый гражданин отдать один процент стоимости своего именья, а сенаторы - по 3 копейки с каждого кирпича своих жилищ; богатые граждане платили еще более.

Брут и Кассий

В начале войны Октавиана, Антония и Лепида с Брутом и Кассием обе враждующие стороны были равносильны: второй триумвират владел западной половиной республики, а Брут и Кассий - восточной. Республиканские предводители собрали войско, по численности и искусству равное войску первых. Со времен Суллы римские солдаты привыкли служить не отечеству, а только своим выгодам и начальникам. Потому почти все легионы, находившиеся под начальством приверженцев республиканской партии, перешли на их сторону. Систематические убийства и конфискации имений принудили и большую часть богатых и образованных граждан присоединиться к республиканцам. Еще Юлий Цезарь сделал Брута и Кассия наместниками Македонии и Сирии, вскоре после окончания срока их преторства; Антоний же в предшествовавшем году вынудил сенат отдать Македонию своему брату, Гаю Антонию, а Сирию - консулу Долабелле . Но республиканцы не повиновались распоряжениям сената, привлекли на свою сторону легионы, находившиеся тогда на Востоке, и при помощи их, осенью 44 г. до Р. Х. победили обоих своих противников. Гай Антоний, проиграв битву, был выдан Бруту своими войсками и после долговременного заключения, умерщвлен им за попытку переманить к себе солдат. Долабелла был осажден Кассием в одном городе и, не видя спасения, лишил себя жизни.

После этого Брут и Кассий подчинили себе всю восточную часть государства, но потеряли на это много времени и не извлекли для себя никакой пользы из выгод, какие им доставила Мутинская война. Подобно своим противникам, Антонию, Октавиану и Лепиду, Брут и Кассий добывали для себя деньги ужасными притеснениями, с тем, впрочем, различием, что первые угнетали богатых граждан Рима, а они грабили бедных жителей провинции. За сумму не более двухсот тысяч рублей, Брут отнял у одного мелкого государства свободу, которую уважали и сохранили персы, македоняне и до тех пор даже римляне. Ликийцы с давнего времени составляли свободную конфедерацию, столицею которой был Ксант; Брут потребовал от них означенной суммы и, получив отказ, осадил Ксант. Храбрый и свободолюбивый народ после упорной защиты разрушил свой город, и, как некогда нумантинцы , погреб себя под его развалинами. Такие же притеснения чинили республиканские полководцы, вынуждаемые недостатком денег, и в других местах. В главном городе острова Родоса, Кассий собрал не менее одиннадцати с половиною миллионов рублей.

Битва при Филиппах

Все эти обстоятельства, задержав Кассия и Брута в Азии, дали триумвирам время занять своими войсками Македонию. Наконец, осенью 42 г. до Р. Х., Брут и Кассий переправились в Европу. Антоний и Октавиан поспешили им на встречу, и соперники сошлись при фракийско-македонском городе Филиппах. Октавиан окружил своими войсками Брута, а Антоний - Кассия. Численность войск обеих сторон была равна, и в обеих армиях в совокупности находилось более двухсот тысяч римского войска. В двух битвах, происшедших в равнине при Филиппах, решилась судьба государства. В первой битве при Филиппах победа осталась на стороне республиканских полководцев. Кассий был разбит Антонием и потерял свой лагерь, но зато Брут нанес совершенное поражение войску Октавиана, овладел его лагерем, едва не взял в плен его самого и поспешил на помощь своему другу. Он разбил бы другого противника, если бы Кассий не предался безвременному отчаянию. Увидев приближавшуюся конницу Брута и приняв ее за неприятельскую, он подумал, что друг его погиб, и, чтобы не попасть в руки неприятеля, окончил свою жизнь самоубийством. Брут присоединил к себе остатки разбитого войска и через двадцать дней дал своим Антонию, Октавиану и Лепиду вторую битву при Филиппах, но был разбит наголову. Следуя правилам стоической философии, Брут, как некогда Катон, сам умертвил себя. Войско его было уничтожено или соединилось с войском противников. Антоний сжег труп Брута, а пепел послал его матери.

Раздел государства между триумвирами

С победою триумвиров при Филиппах (42 г. до Р. Х.) навсегда погибла свобода римского народа: остатки республиканской партии легко были уничтожены. Борьба между Октавианом и Антонием, на которой сосредоточивается весь ход событий следующих одиннадцати лет, решала уже не то, какой образ правления должен быть в государстве, а кому из двух соперников быть его повелителем. После поражения Брута и Кассия, Антоний и Октавиан поступили с Лепидом так, как он заслуживал; уступив ему второстепенную роль, они старались мало-помалу совсем устранить его от участия в делах. Антоний отправился в Азию, чтобы довершить покорение Востока и достать деньги на жалованье солдатам, а Октавиан - в Италию, чтобы уничтожить и там остатки республиканской партии и разделить между солдатами обещанные им земли. Лепиду была дана небольшая провинция Африка (современный Тунис).

Антоний, принявший на себя покорение Азии, предался там своему распутству. Таким образом, он дал Октавиану, далеко уступавшему ему в талантах, но умевшему обуздывать свои страсти, возможность достигнуть господства в римском государстве и, что всего важнее, изменить республиканское правление на монархическое. Легкомысленный Антоний предавался в Малой Азии самой безрассудной роскоши, жестоко грабя жителей восточных провинций. Он вскоре вступил в любовную связь с египетской царицей Клеопатрой . Уехав с нею в Египет, он до самозабвения погряз в восточных наслаждениях, отрицая своим образом жизни все римское. Римские граждане со временем всё больше убеждались, что в случае, если Антоний станет единоличным правителем государства, то, скорее всего, установит неограниченный азиатский деспотизм. Это увеличивало шансы Октавиана в том соперничестве, которое уже начиналось между ним и Антонием. Октавиан при своей умеренности, холодности и хитрости лучше приноровлялся к духу и обстоятельствам эпохи. Октавиан не замедлил воспользоваться поведением Антония и стал приписывать соглашениям с ним все ненавистные для народа распоряжения, какие сам был вынужден делать в Италии.

Октавиану предстояла в Италии трудная задача. Он должен был изгонять жителей целых округов, чтобы иметь возможность доставить солдатам обещанные им земли, и выполнил эту задачу с неумолимою жестокостью. Но затруднения не уменьшились; многие солдаты Октавиана считали себя обиженными, а изгоняемые жители в нескольких местах обнаружили сопротивление. Сделавшись по необходимости нищими или разбойниками, они стали слишком тягостны для народа и правительства. Октавиан терпел нужду в деньгах: государственная казна была пуста, доходы иссякли, всякий, кто имел какое-нибудь состояние, тщательно старался скрыть его. В таких обстоятельствах Октавиан был не в состоянии удовлетворить недовольных. Этим воспользовалась жившая в Италии жена Антония - Фульвия, охотно прощавшая своему мужу неверность, чтобы только управлять его именем и иметь право делать всякого рода преступления. Ей не хотелось позволить Октавиану ввести в Италии деспотическое правление. Кроме того, она имела в виду, возбудив раздор между Октавианом и своим мужем, вызвать последнего в Италию и управлять его именем. Она даже составила вместе со своим зятем, Луцием Антонием , заговор против Октавиана. Заговорщики приняли сторону изгнанных итальянцев и недовольных солдат и намеревались даже соединиться с сыном Гнея Помпея, Секстом , собравшим вокруг себя остатки республиканской партии и занявшим остров Сицилию.

Перузинская война

Луций Антоний, наконец, лживо объявил себя защитником древнего свободного государственного устройства и призвал всех, кому оно дорого, к оружию. Таким образом, дело дошло до настоящей войны жены и брата Антония с Октавианом. Октавиан поспешно вызвал из Испании шесть легионов для подкрепления своих войск, овладел сокровищами итальянских храмов для покрытия военных издержек, и принудил Луция Антония оставить Рим. Луций бросился в город Перузию, но Октавиан запер его там, отрезав у него всякое сообщение с Секстом Помпеем. По имени Перузии эта междоусобная война видных деятелей бывшей цезарианской партии получила имя Перузинской. Терпя недостаток в продовольствии, Луций Антоний, после многих неудачных попыток пробиться чрез неприятельское войско, принужден был сдаться на капитуляцию (40 до Р. Х.). Октавиан дал ему свободный выход, но воспользовался этим случаем, чтобы истребить всех сторонников древних учреждений. Весь сенат и должностные лица Перузии были умерщвлены по его приказанию. По окончании Перузинской войны Октавиан велел даже лишить жизни четыреста римских граждан, попавшихся в плен, и между ними самых уважаемых людей из сословия сенаторов и всадников. Фульвия после Перузинской войны бежала в Грецию, а другие приверженцы Антония удалились к нему, или к Сексту Помпею.

Борьба триумвиров с Секстом Помпеем

Антоний, совершенно забывшийся в Египте, был исторгнут из своего усыпления некоторыми другими обстоятельствами. Парфяне, вторгнувшись в переднюю Азию двумя многочисленными толпами, под предводительством Пакора, наследника престола, опустошали Сирию и Палестину, в то время как другое парфянское войско, под начальством римского республиканца Лабиена, проникло в Малую Азию. Услышав о несчастье своих родных и приверженцев в Италии и об опустошениях парфян, Антоний одушевился. Сначала он было двинулся против парфян, но, сообразив, что ему гораздо выгоднее устроить прежде похода свои дела с Октавианом, решил идти на запад. В Греции он встретился со своею женою Фульвией и принял ее очень неласково; впрочем, вскоре после этого она умерла. Когда Антоний, с флотом из двухсот судов, отправился в Италию, Секст Помпей предложил ему союз. Антоний сначала отказался, но потом соединился с ним, узнав, что Октавиан имеет намерение заградить ему вход в Италию. Союзники начали блокаду полуострова, угрожая ему всеми ужасами голода и междоусобной войны. Это побудило друзей Антония и Октавиана употребить все усилия, чтобы примирить противников. Старания их имели желанный успех. Антоний порвал дружбу с Секстом Помпеем и условился с Октавианом о новом разделе царства. Антоний получил Восток, Октавиан - Запад, а Лепиду была предоставлена провинция Африка, которую еще заранее отдал ему хитрый Октавиан, чтобы соединить, его интересы со своими. Новый союз был скреплен родством. Октавиан еще прежде бывший в родстве с Антонием по своей жене, падчерице Антония, выдал теперь за своего союзника и соперника прекрасную сестру свою Октавию (40 г. до Р. Х.).

Секст Помпей, которому сильно повредил этот мир, начал войну с триумвирами. Покорив Сардинию и Корсику, он остановил при помощи своих морских сил подвоз припасов в Италию и вызвал в Риме голод и возмущение. Доведенный до крайности народ успокоился только тогда, когда Антоний и Октавиан, пятнадцать месяцев остававшийся в Риме в бездействии (39 г. до Р. Х.) вошли в переговоры с Помпеем. Триумвиры отдали Сексту итальянские острова, уступили даже Пелопоннес, обещали ему вознаграждение за отнятые у него отцовские поместья и дали его приверженцам позволение возвратиться в Рим; Помпей же обязался снабжать Италию съестными припасами. После этого Антоний отправился на Восток и при помощи своего полководца, Вентидия Басса , прогнал парфян в их царство.

С этих пор оба соперника Антоний и Октавиан, вступают на два различных пути, которые впоследствии привели их к совершенно различным концам - Антония к гибели, а Октавиана к единовластию. Антоний, совершив несчастный поход в Парфию, опять предался прежнему разврату, очутился совершенно во власти Клеопатры и начал дурно обращаться с прекрасной Октавией. Не так действовал Октавиан: он с необыкновенным благоразумием пользовался обстоятельствами для достижения своей главной цели - господства над всем римским государством. Убедившись в своей неспособности управлять войском, Октавиан возвел мало-помалу из низшего сословия до высших государственных должностей Марка Випсания Агриппу ; этому человеку, пользовавшемуся известностью хорошего полководца и государственного человека, он вверил верховное начальство над войском, пользуясь его советами во всех важных государственных делах. Ему-то Октавиан и поручил начальство над войском, когда в 38 г. до Р. Х. вспыхнула новая война с Секстом Помпеем. В это время Помпей находился в самых критических обстоятельствах: он должен был вести войну не с одним Октавианом, но и Лепид прислал против него из Африки свои войска. Окруженный со всех сторон сильными врагами, Секст Помпей был разгромлен. Он не имел ни мужества, ни талантов полководца и своим могуществом и значением был обязан тому, что к нему присоединились все приверженцы древних государственных учреждений, все изгнанники и офицеры, уцелевшие из армий Брута и Кассия. После непродолжительной войны Секст Помпей был побежден, бежал в Азию и был там умерщвлен по приказанию Антония (36 г. до Р. Х.).

Устранение Эмилия Лепида

Вскоре после поражения Помпея, Октавиан освободился и от Лепида, который хотел воспользоваться войною с Помпеем, чтобы еще увеличить свое значение. Незадолго до решающей битвы с Секстом Помпеем, Лепид пробовал завязать дружеские переговоры с ним, а когда война была окончена, потребовал себе во владение Сицилию. Но Октавиан не только отказал ему в части добычи, а отнял даже и то, чем он владел до тех пор. Для этого не нужно было никаких усилий: Лепид был так незначителен, что Октавиан имел полное право рассчитывать на нерасположение к нему войск, и в этих видах отправился с немногими воинами в его лагерь, чтобы возмутить против него солдат. На этот раз Октавиан обманулся в своих расчетах; его дерзость оскорбила солдат, и едва появился он в лагере, как на него посыпались каменья и стрелы, так что он едва спасся от смерти. Но зато, когда Лепид, окруженный Октавианом, не решился из трусости дать битву, солдаты оставили его и перешли к Октавиану. Октавиан не имел нужды лишать своего соперника жизни, зная, что он не может нисколько повредить ему, и даже не отнял у Лепида должности верховного первосвященника (великого понтифика), так как в Риме существовало правило, что верховный первосвященник должен исправлять свою должность пожизненно. Лепид прожил потом уже во время единоличного царствования Октавиана Августа как частный человек до самой своей смерти, в 13 г. до Р. Х.

Борьба Октавиана и Антония

Сделавшись повелителем всей западной половины государства, Октавиан решил лишить власти Антония и подчинить себе Восток. Антоний, можно сказать, сам отдавался в руки Октавиану. Лишившись в своих походах чести и войска, он совершенно предался распутству в Александрии и сделался послушным рабом Клеопатры. Во время пребывания Антония в Риме, парфяне сделали новое вторжение в римскую Азию, но были опять отбиты Вентидием Бассом. Вместо благодарности к своему победоносному полководцу, Антоний выказал к нему необыкновенную холодность. Он хотел сам предводительствовать войском, чтобы пожать плоды побед Вентидия, но два похода, предпринятые им на следующий год в Парфию , не имели успеха. Антоний, обманутый союзными владетелями, не принял в расчет времени года и не обратил внимания на трудности, представляемые самою природою страны. За свои ошибки он поплатился гибелью большей части войска. Покорение Армении и вероломный захват в плен армянского царя было единственным удачным делом во все продолжение парфянских походов. Во время этой войны Антоний сделал много распоряжений, ненавистных для римлян, и со смешною театральною торжественностью разделил покоренные земли между своими азиатскими любимцами и детьми, прижитыми им от Клеопатры.

Между тем Октавиан собрал большое и вполне надежное войско, выгнав, расселив по колониям или умертвив всех беспокойных солдат. Чтобы начать войну с Антонием, Октавиану нужен был только благовидный предлог. Благородная Октавия напрасно старалась отвратить опасность: Антоний самым оскорбительным образом отверг её старания. Оставленная мужем в Риме, она все-таки успела еще однажды примирить его с Октавианом и, поспешив к Антонию с вестью о примирении, захватила с собою для него оружие и деньги. На пути она получила от своего мужа приказание остановиться и не ехать далее. И после такого грубого требования, Октавия написала Антонию самое дружеское письмо, в котором просила его назначить по крайней мере место, где она может передать ему привезенные подарки. Благородный поступок сестры Октавиана не остался без действия на Антония, но Клеопатра умела опять привязать к себе этого легкомысленного человека. Она употребила в дело все свое кокетство: притворилась больною, уверяла Антония, что не может жить без него, и называла его брак с Октавией обыкновенною дипломатическою связью, которою Октавиан хотел расположить его в пользу своих властолюбивых целей. Октавия по приказанию Антония должна была возвратиться в Рим. Не обратив внимания на нанесенное ей оскорбление, она готова была на новые жертвы и не оставляла дома Антония, хотя её брат, Октавиан, требовал этого, и когда, наконец, Антоний по наущению Клеопатры послал ей разводную, она приняла к себе сына, прижитого её мужем от Фульвии и оставленного им в Риме и воспитывала его с материнскою любовью. Даже впоследствии, после гибели Антония и Клеопатры, Октавия приняла к себе их детей.

Октавиан долгое время тщетно старался склонить римский сенат, большинство которого было расположено к Антонию, принять против него враждебные меры. Но будущему Августу удалось достигнуть своей цели, когда Антоний объявил сына Цезаря от Клеопатры, Цезариона , законным сыном и наследником диктатора, потребовал утверждения своих распоряжений в Азии и сделанных им подарков и обнаружил желание подчинить весь римский мир игу египетской царицы. Зависимость от Клеопатры вредила Антонию более, чем все его проступки. Римляне, ненавидя Клеопатру, вместе с тем боялись ее. Это смешанное чувство Клеопатра возбуждала в римлянах со времени своего пребывания в Риме незадолго до смерти Цезаря. Здесь она держала себя слишком надменно и хотела играть роль римской царицы. Хотя сенат согласился на требование Октавиана, но все-таки уважение его к Антонию было еще так велико, что война была объявлена не ему, а Клеопатре, а у него только отнято было верховное начальство над Азией (32 г. до Р. Х.).

Вернейшие друзья Антония были оскорблены Клеопатрой. Слабый Антоний не мог действовать быстро и предупредить Октавиана, который не успел еще хорошо вооружиться. Он долго медлил в Эфесе, ездил для собственного удовольствия в Самос и потерял там драгоценное время, устраивая праздники в честь Клеопатры. Уже до наступления осени Антоний прибыл в Эпир; но медлил высаживаться оттуда на итальянский берег. Расположив свои войска на зимних квартирах, он опять предался распутству и, несмотря на то, что войска терпели недостаток, провел таким образом всю зиму.

Октавиан собрал все свои сухопутные и морские силы на берегах Адриатического моря. В Амбракийском заливе, отделяющем Акарнанию от Эпира, встретились оба враждебные флота, а сухопутные войска Октавиана и Антония расположились лагерем на морском берегу один против другого. Вначале вступили в битву морские силы, и после нескольких схваток произошло решительное морское сражение при самых неблагоприятных обстоятельствах для Антония. В битве при Акарнанском мысе Акциуме Октавиан, или скорее его полководец Агриппа, одержал самую блистательную победу над Антонием (2 сентября 31 г. до Р. Х.). И здесь также любовь к Клеопатре была если не главною, то, по крайней мере, одною из важных причин погибели Антония. Клеопатра сама была зрительницею морской битвы с Октавианом и, увидев, что дело начинает клониться не в пользу Антония, со всеми своими кораблями обратилась в бегство. Египетские корабли составляли значительную часть флота Антония и потому, едва битва начала склоняться на сторону противников, Антоний, вообразив, что дело уже проиграно, бежал вслед за кораблями Клеопатры, хотя решительная минута битвы еще не наступала. Заботясь только о том, чтобы догнать египетскую царицу, Антоний потерял решительно всякое благоразумие и не оставил никаких распоряжений не только для флота, но и для сухопутного войска, стоявшего на соседнем берегу. После этого флот был совершенно разбит, а войско, напрасно прождав семь дней возвращения Антония, перешло к победителю Октавиану.

Из Акциума Октавиан отправился в Малую Азию и наказал греческие города, подавшие помощь его противнику, денежными штрафами, отнятием их привилегий и контрибуциями. Восстание его войск, оставшихся в Италии, и необходимость задобрить их на будущее время обещанием наград принудили его возвратиться. Наскоро успокоив солдат деньгами и новыми обещаниями, Октавиан поспешил на Восток, где думал встретить гораздо более сопротивления, чем оказалось в действительности. Антоний вместе с Клеопатрой прибыл прямо в Египет и оттуда уже отправился к своему войску. Но войско не приняло ни его самого, ни его послов, и прямо объявило себя в пользу Октавиана. Антоний снова возвратился к своей возлюбленной. Клеопатра хотела снарядить флот на Красном море, но устроенные для этой цели верфи были, по наущению сирийских наместников Октавиана, сожжены соседними арабскими племенами. Отчаявшись в возможности сопротивления, Антоний и Клеопатра предались самым необузданным наслаждениям, а когда Октавиан стал угрожать нападением на Египет со стороны Африки и Азии, начали с ним переговоры. Чтобы овладеть ими обоими, Октавиан, притворяясь, что соглашается с ними, старался затягивать дело. Клеопатра для собственного спасения решилась тайно выдать Антония. Она одна вошла в сношения с Октавианом, и по вступлении его в Египет, приказала сдать важную крепость Пелузий.

Тогда Антоний решился, по крайней мере, дорого продать свою жизнь. Его первое нападение на Октавиана, приближавшегося к Александрии, увенчалось полным успехом; но во втором сражении Антоний был изменнически предан своею конницею в ту самую минуту, когда он повел ее на неприятеля; египетский флот также без боя сдался Октавиану. Клеопатра, чтобы спасти себя, посоветовала Антонию окончить жизнь самоубийством, и для этого послала сказать ему, что она умертвила себя. Хотя со времени последних событий Антоний и подозревал ее в предательстве, но, получив это известие, пронзил себя мечом, и, узнав, что Клеопатра еще жива, приказал нести себя к ней. Он умер на её руках. Царица надеялась произвести на Октавиана такое же впечатление, как на Цезаря и Антония, но, отправляясь на личное свидание с Октавианом, прибывшим в Александрию, взяла с собою на всякий случай сильного яду, спрятав его в булавочную головку. Убедившись, что все её кокетство не может возбудить страсти в Октавиане, и заключая довольно основательно из его распоряжений, что победитель желает украсить ею свой триумф, она лишила себя жизни (30 г. до Р. Х.). Октавиан, приказав умертвить Цезариона и сына Антония от Фульвии, отослал детей Антония от Клеопатры в Рим, где его сестра Октавия приняла их в свой дом и воспитывала вместе со своими детьми.

Победа над Антонием была последним шагом Октавиана к самодержавию. Никто уже не мог оспаривать у него этой власти, и он не только удержал ее за собою до конца жизни, но и передал ее своим родственникам. Поэтому, с битвы при Акциуме начинается монархический период римской истории, продолжавшиеся пять столетий, до самого падения империи. Октавиан не прямо возвратился из Египта в Рим, а заехал сначала в Сирию и Малую Азию, где сделал некоторые распоряжения для управления этими провинциями и вместе с тем воспользовался удобным случаем, без употребления вооруженной силы, обеспечить римские провинции от опустошительных вторжений парфян. Парфянский князь Тиридат оспаривал престол у царя Фраата IV , и оба соперника обратились за помощью к Октавиану. Октавиан, хотя и принял участие в претенденте и дал ему убежище и защиту в областях римской империи, но не мог ему приобрести престол, а удержав заложником одного из членов царского дома, выданного ему Тиридатом, вдвойне обеспечил свое влияние на дела парфянского царства. Этой предусмотрительной мерой он доставил римским провинциям отдых от разбойнических вторжений парфян и побудил парфянского царя добровольно возвратить ему пленных и знамена легионов Красса , чего прежде безуспешно домогался Антоний.

Принципат Октавиана Августа

Октавиан возвратился в Рим через Грецию (в августе 29 г. до Р. Х.) и праздновал свое прибытие туда троекратным триумфом, - сначала за победу при Акциуме, потом за покорение Египта и наконец за поход, предпринятый им за несколько лет до битвы при Акциуме против жителей Далмации и Паннонии. Римский народ и сенат, члены которого принадлежали большею частью к тем жалким людям, которые приветствуют всякое восходящее светило, осыпали его несколько лет сряду почестями и привилегиями, которые даже сам Октавиан находил чрезмерными. Не описывая всех этих почестей, состоявших большею частью из грубой лести, мы упомянем только о тех, которые имели какое-нибудь отношение к общественному положению Октавиана, и на которые его преемники объявляли претензии как на наследственное право, потому что почести эти имели огромное влияние на дух и форму нового государственного устройства Рима - принципата .

Тотчас после первого триумфа сенат поднес новому самодержцу титул императора в том смысле, в каком прежде получил его Юлий Цезарь, и с тех пор название это стало служить для обозначения понятия о царской власти, соединенной с полным объемом военной власти. Консульское достоинство, которым Октавиан был облечен в продолжение нескольких последних лет сряду, было оставлено за ним на неопределенное время. Через год по его возвращении ему вручена была цензура, и поднесен титул постоянного председателя (принцепса) сената, princeps senatus. Эта должность (от наименования которой новое государственное устройство и было названо «принципатом») делала Октавиана законным главой и руководителем государственного управления, причем со словом принцепс мало-помалу стало связываться понятие о верховной власти.

Вскоре после того Октавиан объявил в сенате, что хочет сложить с себя все свои должности и титулы; но скоро принял их опять, показав вид, что соглашается на это только по усиленным просьбам сената, и то на определенное число лет. Эту комедию, в которой, разумеется, нет ничего серьезного, он повторял потом еще несколько раз. Сенат поднес Октавиану при этом случае почетный титул Августа (т. е. возвышенного или святого). Титул этот, которым в исторических книгах называют обыкновенно Октавиана, как императора, в честь его был перенесен впоследствии на восьмой месяц года, так как в этот месяц он окончил междоусобную войну покорением Египта. В то же время сенат разделил с ним управление провинциями таким образом, что для одной половины назначал наместников сенат, а для другой Август. Власть, оставшаяся после установления принципата за сенатом, была пустым призраком. При замещении своих наместничеств сенат не только должен был согласоваться с желанием государя, но и самые эти места давались всего на один год и заключали в себе только власть гражданскую и судебную, потому что управление войском и финансами поручалось другим чиновникам. В 23 г. до Р. X. Октавиан Август получил пожизненно должность трибуна, или другими словами, сосредоточил в себе верховную власть и права народа. Консульская власть, в которую он был облечен навсегда в 19 г., соединяла в его лице всю исполнительную власть. Наконец, по смерти Лепида (13 г. до Р. Х.) он был сделан верховным жрецом (великим понтификом) или главным руководителем культа и получил, таким образом, возможность пользоваться, сообразно своим целям, даже религиею с её обрядами. Строй принципата получил теперь окончательное оформление.

Для римлян было большим несчастьем, что Октавиан Август, установив принципат, не совершенно уничтожил республиканское устройство государства и не дал последнему новую конституционную форму. Это было бы для него так же легко, как и произвольные распоряжения, которые он сделал, перед возвращением его в Рим, в Азии и Египте, не иcпpaшивaя ни предварительного согласия, ни последующего утверждения сената или народа. Не сделав этого, Август положил в больное государственное тело зародыш нового и еще более гибельного зла. Все стремления Октавиана были сначала направлены к тому, чтобы скрыть новую форму государственного устройства, форму военной монархии. Поэтому он, водворяя принципат, оставил в силе прежнее республиканское устройство, отняв у него всю его ценность и значение. Эта форма уже давно потеряла внутреннюю силу, и республиканская внешность государства сделалась только призраком, а произволу был открыт совершенный простор. С тех пор, как конституция сделалась пустой формальностью, участь государства стала в полную зависимость от личности правителя. Пока во главе правительства принципата стоял такой осторожный и не склонный к насилию человек, как Октавиан Август, римский народ был счастлив, и в новом военном правительстве не было ничего ужасного; но со вступлением на престол Тиберия, государя, совершенно иного характера, настоящая суть принципата обозначилась очень ясно, новая система дала себя почувствовать самым страшным образом. Гражданин, несмотря на внешнее сохранение при принципате всех республиканских форм государственного устройства, не находил решительно никакой защиты против насилия и жестокости. Эта неестественная организация государства была вредна еще и потому, что часто обманывала и сенат, и правителя, и вела их по ложной дороге. Сенат нередко поддавался обманчивой мечте, что он все еще то, чем был прежде, а император, забывая иногда, что сенат только пустой призрак, начинал смотреть на него с недоверием и прибегал к ненужной жестокости. Еще гибельнее было влияние этой политической перемены на нравственное состояние нации. Все зависело при принципате от воли правителя, а между тем казалось, что империей управляет сенат и народные собрания. Сколько лицемерия и притворства вызвало это направление в государе, сенате и всем народе, некоторым образом сделав для них необходимыми эти отвратительные пороки! Какое ужасное нравственное растление было внесено особенно в сенат, или в почетнейшую часть нации, вынужденную при принципате прикрывать несправедливости и жестокости правителя, придавая им форму законности! Во сколько раз было бы лучше, если бы государство с самого начала, без всякой маскировки и притворства, получило чисто монархическую конституцию, особенно когда римский мир упал так низко, что и целесообразное новое государственное устройство все еще содержало бы в себе довольно испорченных и болезненных элементов!

Рассмотрев внимательнее черты приципата, установленного Октавианом Августом, мы увидим, что сенат остался по имени высшей правительственной властью, стоящей во главе государства, и по-видимому удержал свое прежнее значение; но в сущности он был только механизмом, придававшим распоряжениям властителя вид законности. Сенаторы в эпоху принципата должны были представлять род пэров государства при лице правителя, который сначала не имел ни придворного штата, ни представительного министерства. Бояться этого правительствующего сената было решительно не зачем, потому что Август снова уменьшил число сенаторов с тысячи на шестьсот и очистил его троекратной переформировкой от всех недостойных или неприятных для него членов и позаботился о том, чтобы сенаторами были только одни креатуры императора. В эпоху принципата Августа сенаторы должны были представлять наружно восстановленную аристократию, и Октавиан всячески старался возвысить их в общественном мнении, придав сенату призрак власти и восстановив все почетные преимущества, которыми он пользовался прежде. Он возвысил имущественный ценз, который требовался для того, чтобы быть сенатором, постановил, чтобы на всех играх и зрелищах первая скамья оставлялась не занятою для сенаторов, дал сыновьям их особые права и преимущества и пр. Но этот сенат собирался в эпоху принципата Августа только два, много три раза в месяц, и в продолжение двух месяцев в году не имел ровно никаких занятий. Уже одно это показывает, что он служил только ширмой, за которой прятался самовластный правитель Октавиан, потому что правительственное место, имеющее так мало занятий, не могло действительно управлять государством. В самом деле, место целого сената заступала комиссия, которая избиралась вновь чрез каждые шесть месяцев. Эта комиссия составляла в одно и то же время верховный тайный совет императора и давала ему возможность изучать своих государственных людей. Настоящими советниками Октавиана Августа были: Марк Випсаний Агриппа , Гай Цильний Меценат и Марк Валерий Мессала , - три человека, в которых полнее всего выразился дух правления Августа. Двое последних, особенно Мессала, принадлежали к образованнейшим людям своего времени и оказали важные услуги науке и поэзии, а имя Мецената сделалось даже нарицательным для всякого благородного покровителя изящных искусств. Меценат был одним из тех государственных людей, которые по эгоизму и слабости боятся всяких крайних мер и по своей любви к комфорту и утонченным чувственным наслаждениям ненавидят все, что обусловливается твердостью характера, убеждениями или энтузиазмом. Агриппа, напротив, был человек благородный и бескорыстный, горячий патриот, который действительно любил республиканскую форму правления и старался убедить императора восстановить ее. Август дорожил им как хорошим полководцем и государственным человеком, тогда как более сходный с ним по направлению Меценат был скорее другом и товарищем императора, чем его министром.

Народные собрания в период принципата Августа продолжали еще существовать, но деятельность их была ограничена одним выбором должностных лиц. Октавиан мог вполне предоставить это право народу, потому что избирающиеся знали, что за ними следит зоркий глаз императора. Уже при ближайших наследниках Августа исчез этот последний остаток древней народной власти, и граждане собирались только для денежных раздач и игр. Некоторые беспокойства, возникшие на выборах, Август употребил в свою пользу против свободы. Октавиан устроил судопроизводство таким образом, что судебно-гражданская власть осталась в руках судей, взятых из различных классов граждан, а уголовная юстиция передана была сенату и городским префектам. При этом он позаботился о пунктуальности и строгой точности в судопроизводстве, введением формальных апелляционных инстанций поставил его в зависимость от государя, а иногда и сам заседал в судах. После установления принципата прежние республиканские магистратуры мало-помалу были доведены до значения простых почетных мест. Кроме того, Август учредил новые места и государственные должности, из которых некоторые получили в скором времени весьма важное значение. Таковы были должности городской префектуры и префектуры гвардии. Городской префект или губернатор Рима представлял особу императора Октавиана во всех полицейских делах и случаях, действуя его именем, но он не был только шефом полиции, а скоро присвоил себе и все дела, которыми заведовали прежние республиканские власти. Вместе с тем он получил в свое заведывание самую важную часть уголовной юстиции и мог, между прочим, в случае необходимости, приговаривать к ссылке. Префект преторианцев , или императорской гвардии, сделался вслед за установлением принципата мало-помалу еще более значительным лицом, чем городской префект. Чтобы не делать военное насилие слишком явным, Октавиан Август поручил эту должность не одному человеку и не сенатору, а разделил ее между двумя всадниками и, кроме того, не присвоил ей никакой гражданской власти. Но все-таки уже при Тиберии префект преторианцев сделался первым лицом после императора. Полиция и военная власть были вообще душою принципата Августа.

Военные реформы Октавиана Августа

Войско, получившее при такой форме правления особенно важное значение, Октавиан Август преобразовал по своему, обратив его в постоянное. Вскоре после победы при Акциуме, он очистил свою армию от всевозможной сволочи, которая набралась туда в последние годы. Уменьшив число войск до 25 легионов , он понизил оклад жалованья, который был значительно увеличен Цезарем, не думавшим о последствиях, и определил срок службы для преторианцев в шестнадцать, а для прочих солдат в двадцать лет. Потом он новой военной реформой отменил вредный обычай награждать солдат при отставке государственными землями, а вместо того выдавал им определенную сумму денег: преторианцы, выслужившие полный срок службы, получали по 1.140, а все остальные по 740 рублей. При Августе численность всей армии не превышала 200,000 человек, размещенных большею частью на границах государства, в постоянных лагерях, и время от времени менявшихся своими квартирами. В остальных частях государства, особенно в Италии, были расположены только отдельные отряды, а в Риме сначала и вовсе не было войск. Октавиан Август мог обходиться здесь без военных сил, так как правительственные лица были только послушными орудиями императора, а чернь, часто даримая деньгами, угощаемая хлебом и зрелищами, не обнаруживала никакой наклонности к восстанию. Угодливость пред массами и солдатами составляла постоянную политику Августа, как ни старался он скрыть ее. Он и в своем завещании не забыл назначить подарки черни. Сначала Октавиан чрезвычайно ограничил число граждан, которым в известное время раздавался даром зерновой хлеб; потом снова довел число их до 200.000, когда предпочел приобрести себе, на счет остальных, любовь могучей черни того сорта, который потом называлась в Италии «лаццарони», чем окружить себя гвардией и играть роль военного деспота. Военные же силы Рима, со времен Цезаря и даже Мария, вообще перестали быть собственно земским войском и впоследствии уже никогда не делались им. Они состояли большею частью из людей, смотревших на военную службу как на ремесло, и служивших не отечеству и даже не правительству, а деньгам, своим начальникам и обстоятельствами

Римские провинции и Италия при Августе

Из всего этого само собою видно, что новый государственный порядок требовал гораздо больших сумм, чем республиканское правительство. Поэтому Октавиан Август ввел и в Италии, и в провинциях новые, большего частью чрезвычайно обременительные налоги; так, например, он определил сумму доходов только с двух провинций Египта и Галлии, по меньшей мере, в 78 миллионов рублей. Подводные, барщинные и другие общественные повинности увеличились при Августе в несколько раз. Но вообще от введения монархии, провинции выиграли больше всего, потому что ограничивать произвол должностных лиц и строго наказывать всякого рода притеснения было в интересах правителя и его двора. Наместники и их чиновники стали получать содержание от казны, злоупотребления при взимании податей исчезли, и Октавиан Август сам несколько раз объезжал провинци style=и, разузнавая о нуждах их жителей. Большая часть провинциальных городов удержала свои муниципальные права, и кроме того, Август несколько раз давал им новые льготные грамоты. Вообще все, что еще оставалось в императорский период от прежней республиканской свободы, можно было найти только в муниципальных городах провинции; они, действительно, пользовались еще значительной долей свободы, и потому в них и удержалась частица старых республиканских идей.

Империя, считавшая в себе около ста миллионов жителей, в первое время императорства кроме Италии состояла из 24 провинций:

Сицилии, Сардинии и Корсики, провинций Африки, Нумидии и Мавритании, составлявших вместе западную часть северного берега Африки, Киренаики или нынешней Барки, Египта, Крита, Сирии и Палестины, Киликии, Вифинии, провинции Азии, обнимавшей нынешнюю Малую Азию до гор Тавра и реки Галиса или Кызил-Ырмака, Фракии, Македонии, Ахайи или Греции, Мезии или нижнедунайских земель, Паннонии или нынешней Нижней Венгрии, Далмации или Иллирика, Норика или нынешней Австрии, Штирии и Каринтии, с частью Зальцбурга и Крайны, Реции или Граубюндена, венецианского или итальянского Тироля, Винделикии, лежавшей между Рецией, Боденским озером, Дунаем и Инном, и наконец Испании и Галлии.

Октавиан Август старался снова поднять Италию, которая в продолжение двух последних столетий так глубоко пала в материальном отношении; но все его меры были направлены скорее на пользу торговли страны и процветание городов, чем на земледелие и собственно улучшение быта сельского населения. Особенно заботился он о больших дорогах, водопроводах и других общественных сооружениях. Август почти совершенно уничтожил различие между римскими гражданами и гражданами других итальянских городов, допустил итальянцев в сословие всадников и ясно давал заметить, что хочет распространить Рим на всю Италию. Вообще перемена, которой подверглось государство после введения Октавианом Августом военной монархии, принесла ту выгоду, что распространила внешнее благосостояние и довольство в большей части империи. В Испании промышленность и торговля делали видимые успехи. Зерновой хлеб, вино, масло, - лучшее из всех тогда известных, - воск, мед, смола, шерсть и соленая рыба, стали с тех пор в огромном количестве ввозиться в Италию из Испании. Испанское овцеводство сделалось со времён Августа в высшей степени прибыльным, и существующие там с давних времен отрасли промышленности, как, например, рудокопство и изготовление корабельных материалов, сильно увеличились в размерах. Гадес (Кадис) и Кордуба (Кордова) стали складочным местом огромной массы товаров, а новые каналы облегчили сношения этих городов с внутренностью страны. Торговля и промышленность Галлии, со времени Цезаря, развивалась все более и более. В Италии снова значительно распространились виноделие, скотоводство, свиноводство, а также разведение лесов. В восточных провинциях, деятельность греческого населения благодаря мерам Августа получила новый толчок, а на северо-западном берегу Африки, в Египте и Сицилии, хлебопашество возвысилось до такой степени, что с тех пор страны эти более, чем когда-нибудь, сделались житницами всего цивилизованного мира. Это возвышение благосостояния, которым прежде преимущественно пользовались только римские граждане и вельможи, было в правление Октавиана Августа отрадным явлением, но и тогда, как и во все времена быстро развивающейся цивилизации, эта деятельно-торговая жизнь была в высшей степени пагубна в моральном отношении. Дух торговли принял то самое направление, какое он принимает, кажется, в наши дни в тех местах, где предаются торговле государственными облигациями, собирают суммы для широко задуманных и гигантских предприятий и обещаниями большой прибыли стараются заманить простаков в акционерные ловушки. Всем хотелось чрезмерно обогатиться в короткое время, и потому все стали презирать долгое, но верное средство разбогатеть: бережливость и честную прибыль. Барышничанье приняло наконец такие размеры, что капиталы удваивались менее, чем в двадцать месяцев, а счетоводство и искусство спекулировать считалось главным предметом первоначального воспитания.

Одна из самых существенных выгод правления Октавиана Августа для римского государства, состояла в заботливости императора о путях сообщения и публичных зданиях. Август проводил дороги и воздвигал здания не только сам, на счет своей собственной кассы или из государственных сумм, но и побуждали к тому своих родственников и друзей. В Италии все дороги были улучшены, в Галлии, Испании и других провинциях проложены новые, и когда, при Августе, было покорено альпийское племя граубюнденцев, то даже и их страна была перерезана широкою дорогою.

Рим при Августе

Город Рим украсился новыми зданиями. В этом деле, главным помощником Октавиана Августа был Агриппа, постройки которого напоминали бы о патриотизме старого времени, если бы он приобрел свое огромное достояние не на счет государства. Он провел новые, великолепные водопроводы; пожертвовал огромные суммы для очищения городских клоак и построил множество публичных зданий, из которых самым дорогим и знаменитым был Пантеон . Этот храм, украшенный статуями почти всех римских богов, был одним из главных зданий нового Рима и принадлежит к немногим памятникам, сохранившимся до нашего времени. В седьмом столетии он был обращен в христианскую церковь и носит теперь название Санта-Мария Ротонда.

Римское общество в правление Октавиана Августа

Как ни были величественны и полезны многие другие постройки и сооружения эпохи Октавиана Августа, но они были результатом совершенно других побуждений, чем подобные же предприятия древнейших времен. Единство правления и сознание зависимости от одного верховного главы должны были тяготеть на всех частях империи и обнаруживаться при первом же взгляде на всякий предмет, на каждом шагу жизни. Все общественные предприятия относились Августом и его преемниками к особе правителя, а не к государству, религии или воле свободного римского народа, как прежде. Все стремления императора Октавиана были направлены к тому, чтобы убедить народ, который до сих пор сам управлял собою, что гораздо удобнее быть управляемым другими и вести жизнь приятную, занимаясь своими частными делами, Последствия новой системы обнаружились весьма скоро и придали частной жизни римлян совершенно иной характер. Скука и желание перемены наполнили души знатных и богатых. Поэтому в высших классах римского общества со времён Октавиана Августа развилась страсть к путешествиям, мучащая и нашу эпоху, потому что дома всякий чувствует себя как-то неловко и утомляется обыкновенными впечатлениями. Жизнь римского общества не проходила, как прежде, в занятии государственными делами, а состояла из ряда роскошных пиров и других чувственных наслаждений. Богатые и бедные предались итальянской страсти ничегонеделания, - ими овладело равнодушие к чести и свободе, сродное всем жителям больших городов, особенно в южных странах. После установления Августом монархического строя эгоизм сделался единственным двигателем всех классов римского общества и довел их до низкопоклонства и рабской угодливости перед личностями, стоявшими высоко по рождению, богатству или милостям императоров.

Войны с германцами в эпоху Августа

Октавиан Август лично стремился не раздвигать границ империи далее черты, проведенной Цезарем; но в военном государстве, окруженном со всех сторон войнолюбивыми соседями, не могло быть недостатка в частых поводах употреблять войско против внешних врагов. Поэтому еще при Августе вспыхивали некоторые войны, но все они, за исключением предприятий против Германии, не стоят упоминания, хотя льстецы императора и прославляли его за эти походы. Август сам ходил против кантабров и астурийцев, обитавших в северной Испании; впрочем, хотя он и его полководцы целый год воевали с этим народом и, наконец, казалось, покорили его, но в сущности кантабры так же мало признавали над собою римское владычество, как и воинственные пастушеские племена северной Аравии, покорение которых Август поручил наместнику Египта. Гораздо значительнее и важнее по своим последствиям были войны Октавиана с германцами. Они особенно замечательны тем, что именно в то самое время, когда падало древнее государственное устройство Рима, в первый раз страшно и грозно поднялись народы, которые несколько столетий спустя покорили империю.

О жизни и быте германцев в начале римского императорского периода подробно повествует статья Древнегерманские племена. Об их религии можно прочесть в материалах Боги древних германцев, Германская мифология и Боги скандинавской мифологии. В правление Октавиана Августа римляне пришли во враждебное столкновение с германцами в одно и то же время на Рейне и на Дунае. Со времени Цезаря, несколько германских народов, из которых значительнейшими были убии, в окрестностях Кельна, и вангионы, трибоки и неметы между Шлеттштадтом и Оппенгеймом, - поселились на левом берегу Рейна и уже начали усваивать себе римские нравы. Римляне вошли в торговые сношения и с пограничными германскими народами, жившими на правом берегу Рейна. Около 16 г. до Р. Х несколько германских дружин, умертвив приехавших к ним римских купцов, возобновили разбойничьи набеги на левый берег Рейна и разбили наголову римского полководца Лоллия , пытавшегося отнять у них добычу. Август, именно в это время задумавший свое путешествие в Галлию, тотчас же отправился на Рейн и военными действиями довел германцев до того, что они дали обещание соблюдать мир. Но через несколько лет, римлянам снова пришлось мстить за честь римского оружия. Октавиан Август назначил руководить этим предприятием пасынков своих Друза и Тиберия , которые вели тогда счастливую войну с обитавшими на юг от Дуная варварами кельтского происхождения и победили (15 г. до р. Хр.) жителей Реции, Винделиции и Норики, не хотевших исполнять какого-то приказания римлян. В то время, как Тиберий проник в глубь Венгрии, Друз покорил всю страну до Дуная и положил там основание некоторым укрепленным колониям, из которых впоследствии возникли значительные города, Друзомаг (может быть, нынешний Мемминген) и Августа Винделиков (Augusta Vindeliciorum, Аугсбург). Август отозвал Друза с занимаемого им до тех пор поста и поручил ему ведение войны в Германии, а Тиберий, продолжая свои завоевания на северо-востоке, покорил на реках Драве и Саве народы сарматского племени.

Почти два года (15-13 до Р. Х.) провел пасынок Октавиана Друз в приготовлениях к походу. В это время он обучил свое войско, укрепил важные в стратегическом отношении пункты на Рейне, заключил союз с батавами, жившими между Ваалом и Маасом, и прорыл канал, соединяющей Рейн со старым Исселем (вероятно, нынешний новый Иссель). Потом от 13 до 9 года до Р. Х. он по распоряжению Августа совершил пять походов в Германию . Ученые много занимались этими предприятиями; но результаты их разысканий не сходятся между собою, потому что известия, сообщаемые римскими историками, неверны, а отношения германских народов, о которых они говорят, чрезвычайно неясны. Первый поход Друза был предпринят против сигамбров и узипетов, живших на берегах Зига и Лана и незадолго перед тем сделавших новое нападение на Галлию; они были прогнаны за Рейн и преследуемы даже в их собственной земле. Вслед за тем, Друз приступил к осуществлению великолепного плана, для которого он и прорыл свой рейнский канал. Он хотел подняться по Исселю в Зюйдер-Зее, оттуда осмотреть часть северного берега Германии и укрепиться между Эмсом и Везером; но план его не удался, потому что римские матросы эпохи Октавиана Августа не имели ни искусства, ни опытности и знаний, нужных для опасного плавания по Северному морю. При входе в Эмс, он подвергся большой опасности, вследствие неожиданно застигшего его отлива, и должен был, ничего не сделав, прежним путем вернуться в Галлию. После этого, он совершил еще три похода на Рейн против соседних германских народов, чтобы покорить их державе Августа или частыми набегами привести их в ужас. В первый поход, имевший результатом покорение узипетов, он дошел до Липпе, где основал поселение Ализо (нынешний Эльзен в Падерборнской провинции или Лисборн в Мюнстерской). На обратном пути Друз наголову разбил сигамбров, а в следующем году предпринял поход против хаттов, живших на пространстве от Майна до Вестфалии; но подробности этого предприятия неизвестны, Последний поход Друза был самым трудным и начался действиями против хаттов. Легионы Октавиана Августа разбили это племя, и после самых упорных битв, проникли в Тюрингию, где жили гермундуры. Отсюда Друз повернул на северо-запад, к Гарцу, в страну херусков, и, истребляя все огнем и мечом, дошел до Эльбы. Наступление зимы не позволило ему идти далее; пасынок Августа стал возвращаться на Рейн, но дорогой упал с лошади, сломал себе бедро и через тридцать дней умер, не достигши Рейна, на тридцатом году своей жизни (9 г. до Р. Х.). Брат Друза, Тиберий, принявший после него по приказу императора Октавиана главное начальство на Рейне, воздвиг ему в Эйхельштейне на Майне памятник, сохранявшийся до конца XVII столетия, когда он был разрушен французами. Сенат, по представлению Августа, дал Друзу и его потомкам почетный титул Германика . Самым важным следствием предприятий Друза было устройство им целой линии военных постов, по обоим берегам Рейна в горах Таунуса, и нескольких укреплений по Липпе и Эмсу. К числу этих основанных пасынком Августа постов принадлежит и город Могонциак или Майнц, основание которого приписывается Друзу; во всяком случае, он велел построить там мост. Остатки длинного вала, проходящие через весь Таунус и известные в народе под названием Pfahlsgrabe - вероятно, были частью окопов Друза. Этот вал, состоящий из каменного фундамента, с наваленной на него землею и обнесенный двойным рвом, идет от купален Эмса, до высочайшей вершины Таунуса и потом по его хребту спускается к Веттерау.

После смерти Друза, армии Октавиана Августа обратились преимущественно против народов, живших на северо-западе Германии, неподалеку от Северного моря; потому что народы эти были разъединены, и победить их было гораздо легче, чем племена средней и южной Германии, соединенные тогда в великий союз свевов. Сначала Тиберий, а потом двое полководцев, принявшие от него начальство, и затем снова Тиберий, проникали все далее в глубь Германии, сделали жителей страны между Везером и Рейном подданными императора Августа под именем союзников и приучили их к римским потребностям и удобствам жизни, а вместе с тем к римскому праву и судопроизводству. Тиберий опять провел свои войска через Везер до Эльбы и покорил малочисленные народы, обитавшие между этими реками. Таким образом, большая часть северной Германии была усилиями Октавиана Августа обращена в римскую провинцию, и германцы этой территории, казалось, не только покойно сносили римское владычество, но и были еще счастливы своей зависимостью. Многие из них вступили в военную службу к римлянам, и Август даже сформировал себе в это время германскую гвардию. Между германцами, служившими в римском войске, получили вскоре огромное значение двое: князь херусков Арминий или Герман , который за свои заслуги, как начальник германской конницы, получил звание римского всадника, и Маробод, князь маркоманнов, который, так же как и Арминий, научился в этой службе римской политике и военному искусству.

В то время, как Тиберий с сыном своего брата Друза, Германиком , усмирял возмутившихся жителей Паннонии, ошибка Августа повела к уничтожению римского могущества в западной Германии. Ближайший преемник Тиберия в командовании войском, расположенным на Рейне, Сенций Сатурнин, следовал мудрому правилу, которое римляне применяли до тех пор ко всем полупокоренным народам. Он извлекал выгоды из междоусобий германских племен, стараясь привлечь их к себе дружбой и соблазнами римской роскоши, переманить их в военную службу римлян и подчинить римским законам. К несчастию, Октавиан Август отозвал этого наместника, послал вместо него Публия Квинтилия Вара , который, до тех пор начальствуя войсками в Сирии, имел дело только с изнеженным и привыкшим к деспотизму населением. Вар стал поступать в Германии так же, как поступал в Сирии. Он обращался с германцами с чисто римским высокомерием; налагал обременительные повинности на народы, которые прежде платили только незначительную дань; ввел везде римское судопроизводство и систему наказаний и обращался презрительно с вождями варваров, искавшими у него суда. Кроме того, этот наместник Августа предался какой-то непонятной беззаботности, доставившей оскорбленным им народам прекрасный случай отомстить за его обиды. Херускский князь Арминий составил из большей части своих земляков тайный союз против римлян и, чтобы погубить их, прибегнул к хитрости и лукавству, которым научился из сношений с ними же. Он составил план соединить, для уничтожения римлян, народы и племена северо-западной Германии в один союз, обмануть Вара дружелюбием и льстивой угодливостью и потом заманить его со всем войском в страну, где легионы Августа могли бы быть истреблены без всякого труда. Весь план был основан на хитрости и обмане; но было бы не только несправедливо, а даже смешно требовать от людей, стоявших еще на первой ступени образованности, морали образованного века и судить их поступки по законам строгой нравственности.

Разгром Вара в Тевтобургском лесу

Вар был ослеплен своим высокомерием, и обмануть его было легко. Волнения между германцами и существования между ними заговора нельзя было не видеть, но, несмотря на то, наместник Августа позволил завлечь себя в ловушку, которая, конечно, была устроена гораздо хитрее, чем он мог ожидать от простодушных и необразованных германцев. Даже когда другой князь херусков, Сегест , дочь которого, Туснельда , против воли отца, вышла за Арминия, - передал римскому наместнику планы своего зятя, Вар не сделался осторожнее; напротив, он именно в это время и отделил часть своего войска, послав его подавлять восстания в разных краях области, а сам, завлекаемый Арминием и его друзьями, двинулся в северную Вестфалию, где заговорщики возбудили восстание в одном племени. Арминий завел обманутого наместника в совершенно непроходимую местность Тевтобургского леса , где горы и густые леса, облегчали нападение на римское войско, движение которого, затруднялось кроме того бурями и проливными дождями. Когда Вар и легионы Октавиана, зайдя в окрестности Детмольда, не мог двинуться ни назад, ни вперед, германцы тотчас же отделились от его войска и напали на него, в соединении с окрестными жителями. Со всех сторон окруженные и атакованные врагами, войска Августа потерпели страшное поражение. Все попытки Вара спасти свое войско были тщетны; его легионы, состоявшие более чем из 24 тысяч человек, были истреблены в кровавой резне, продолжавшейся несколько дней. Сам наместник Октавиана, в отчаянии пронзил себя мечом, и немногие солдаты, избежавшие смерти, попали в плен. Германцы поступали так, как обыкновенно поступают в таких случаях варвары: ярость их не знала пределов. Множество легионеров Августа было принесено в жертву богам; другие были пригвождены к деревьям, или избиты до смерти. Ближайшим следствием этой победы было разорение римских фортов и укреплений в Германии, и уничтожение господства империи Октавиана Августа на правом берегу среднего Рейна.

Атака Арминия во время битвы в Тевтобургском лесу. Картина И. Янсена, 1870-1873

Сражение в Тевтобургском лесу (9 г. по Р. Хр.) было самым сильным поражением, которое испытал народ римский со времени неудачи Красса на Востоке . Оно распространило в Риме тем больший ужас, чем успешнее были походы Друза и Тиберия, и тем тяжелее было для пасынка Августа, Тиберия, снова покорять возмутившихся жителей Паннонии. Октавиану приходилось опасаться нового восстания паннонцев и вторжения варваров с двух сторон, и если расширение границ на счет этих народов было мерой неблагоразумной, то нельзя не сознаться, что с этих пор для римлян всякая остановка на этом пути или даже отступление сделались столь же опасны, как и всякий шаг вперед. Август и вся столица были так смущены известием о поражении Вара, как будто бы германцы уже стояли под стенами Рима. Сам император Октавиан несколько дней не знал, как отделаться от своего страха. По словам одного из тех анекдотов, которыми обыкновенно стараются обрисовывать все важные моменты в истории, - Август под первым впечатлением горя, разорвал свои одежды и целый день сидел взаперти, постоянно повторяя: «Вар, Вар, отдай мне мои легионы!»

Октавиан поспешил предотвратить грозившую опасность, приказав как можно скорей укомплектовать стоявшие в окрестностях Рима легионы. Но римляне и даже итальянцы уже давно перестали составлять ядро войск, которые носили их имя и защищали их государство; поэтому быстрый набор новых легионов был соединен с такими затруднениями, что Август должен был прибегнуть к самым крутым понудительным мерам. Из граждан, достигших определенного законом возраста, ни один не пошел добровольно. Император Октавиан приказал бросить жребий и вместе с тем объявил, что всякий, уклоняющийся от службы, будет лишен всего своего имения и объявлен бесчестным. Когда, несмотря и на это, многие не явились на службу, император велел для примера казнить нескольких граждан. Август вновь призвал на службу даже вольноотпущенных и солдат, выслуживших сроки. С набранным таким образом войском он послал на Рейн пасынка своего Тиберия. Тиберий счел бесполезным вновь покорять отпавшие земли; но чтобы показать варварам, что римляне еще не обессилены, он совершил небольшую экспедицию за Рейн. Вообще за поражение Вара, империя Августа поплатилась только своими владениями в средней Германии, но удержала за собою область фризов, в низовьях Эмса и Рейна. Германцы сами не думали пользоваться своей победой, для завоевания Галлии, потому что дикие народы остаются соединенными только до тех пор, пока не достигнут своей ближайшей цели.

Октавиан Август, или, как его звали в детстве и юности, Октавий приходился внучатым племянником знаменитому римскому полководцу (его бабка с материнской стороны, Юлия, была родной сестрой императора). Цезарь, который не имел мужского потомства, объявил в завещании об усыновлении Октавиана, к которому должны были перейти его родовое имя и 3/4 имущества. Мать посоветовала юноше не соглашаться на наследство и от усыновление, однако Октавиан решительно возразил, что поступить так было бы постыдной трусостью.

Прибыв в Рим, он в первую очередь обратился за поддержкой к Антонию, старому боевому соратнику его приемного отца и сотоварищу его по последнему консульству. Антоний, находившийся тогда на вершине своего могущества и почти единолично распоряжавшийся всеми делами, встретил Октавиана с пренебрежением и посоветовал ему поскорей позабыть об усыновлении. Он заметил, что юноша попросту не в своем уме, если всерьез намеревается принять на свои плечи такую непосильную ношу, как наследство Цезаря. Октавиан ушел от него в сильнейшем гневе.

Убедившись, что Антоний крепко держит в руках столицу, Октавиан уехал в Кампанию и стал готовиться к вооруженной борьбе. Со всех сторон под его знамена начали стекаться ветераны Цезаря, и в скором времени он имел под своим командованием 5 легионов. Антоний увидал, что дело становиться серьезным, поспешно отправился в Брундизий и вызвал сюда македонские войска. Всего он смог собрать 4 легиона. Но в начале 43 г. до Р.Х. закончился срок его консульства. Консулами стали Авл Гирций и Гай Панса.

Заручившись их поддержкой сенаторы обвинили Антония в превышении своих полномочий, а также в том, что войско, данное ему для войны во Фракии, он направил против Италии. Ему предложили отправиться проконсулом в Македонию, а когда Антоний отказался, он был объявлен врагом отечества. После этого сенат позаботился о двух основных вдохновителях покушения на Цезаря - Кассии и Бруте. Македония была передана Марку Бруту, а Кассия была поручена Сирию. Все провинции, которые находились восточней Ионийского моря, обязаны были снабжать их деньгами и припасами. Таким образом, они в короткое время смогли собрать большое войско и превратились в грозную силу.

В этих условиях Октавиан счел для себя более выгодным сохранить лояльность к сенату и добровольно подчинился его распоряжениям. Легионы которые он собрал поставили на государственное довольствие, а ему самому в звании пропретора было поручено вместе с консулами выступить против мятежников, осадивших в Мутине одного из убийц Цезаря, Децима Брута.

Война против Антония была завершена в два месяца и была очень удачной для Октавиана. В первом сражении, в котором был ранен Панса, он не принимал участия. Зато во втором, которое развернулось у стен Мутины, ему довелось не только быть полководцем, но и биться как солдату. Когда в гуще боя был ранен знаменосец его легиона, он долго носил его орла на своих плечах. Консул Гирций, преследуя врага, ворвался в лагерь Антония и пал у палатки полководца.

Разбитый Антоний отступил с остатками своего войска за Альпы. Сенат был очень доволен его поражением, а еще больше тем, что смог расправиться с ним руками Октавиана. Теперь, когда прямая угроза государству была позади, многие считали, что настало время поставить на место и этого честолюбивого юношу. Дело повернули таким образом, что победителем при Мутине был объявлен Децим Брут. Имя Октавиана совсем не упоминалось в распоряжениях сената. Оскорбленный всем этим, Октавиан потребовал триумфа за военные подвиги. В ответ сенаторы отправили ему презрительный отказ, объяснив его тем, что он еще очень молод и ему следует дорасти до триумфа.

Столкнувшись с таким пренебрежением к себе, Октавиан затаил обиду и начал искать пути для сближения с Антонием. В сором времени стало известно, что Марк Эмилий Лепид, которому сенат вместе с Децимом Брутом поручил вести войну против Антония, перешел на сторону последнего с 7-ю своими легионами, многими другими частями и ценным снаряжением. После этого Антоний снова превратился в грозного противника. Чтобы противостоять ему, сенат вызвал два легиона из Африки и послал за поддержкой к Кассию и Бруту.

Октавиана также призвали выступить против Антония, но он вместо этого начал подстрекать своих солдат к недовольству. Он указал им на то, что пока в сенате господствуют родственники убийц Цезаря, земельные наделы ветеранов-цезарианцев могут быть отобраны в любое время. Только он, наследник Цезаря, сможет гарантировать их безопасность, а для этого они должны требовать для него консульской власти. Войско дружно приветствовало Октавиана и тотчас отправило центурионов с требованием для него консульской власти. Когда же сенаторы вновь отказали в этом дерзком и прямо незаконном требовании, Октавиан поднял свои войска, перешел Рубикон и повел на Рим 8 легионов.

Едва в Рим пришло известие о приближении армии Октавиана, возникла жуткая паника и смятение; все в беспорядке начали разбегаться в разные стороны. Сенат был в беспримерном ужасе, так как три африканских легиона, на которые у него была последняя надежда, сразу по прибытии в столицу перешли на сторону мятежников. Город окружили солдаты. Ожидали репрессий, но Октавиан пока никого не тронул, он лишь захватил казну и выплатил каждому легионеру по 2 500 драхм.

Потом он провел выборы и был избран консулом вместе со своим ставленником Квинтом Педием. После этого он возбудил против убийц Цезаря уголовное преследование за умерщвление без суда первого из должностных лиц в государстве. Всех их заочно осудили и приговорили к смерти, при этом судьи подавали голоса, подчиняясь угрозам и принуждению под личным наблюдением Октавиана.

Сделав все это, он начал подумывать о примирении с Антонием. Поступили известия, что Брут и Кассий собрали 20 легионов и множество других вспомогательных отрядов. Перед лицом такой грозной опасности все цезарианцы должны были объединиться и действовать сообща. Потому враждебные постановления против Антония и Лепида сенат отменил, и Октавиан в письме поздравил их с этим. Антоний и Лепид тотчас дружески ответили ему. К этому времени на их сторону перешли все заальпийские войска, в том числе все 10 легионов Децима Брута.

Когда покончили с междоусобными войнами среди цезарианцев и все европейские провинции признали их власть, Октавиан, Антоний и Лепид сошлись вместе поблизости города Мутины на небольшом и плоском островке, расположенном на реке Лавинии. Каждый из них имел при себе по 5 легионов. Расположив их друг против друга, полководцы встретились в середине островка на обозримом со всех сторон месте и начали переговоры.

После двухдневных совещаний приняли решение, что для приведения в порядок государства, расстроенного гражданскими войнами, надо учредить новую магистратуру, равную по значению консульской должности - триумвират. Триумвирами на ближайшие 5 лет должны были стать Лепид, Антоний и Октавиан. Каждый из них должен был получить под свою власть часть западных провинций: Антоний - всю Галлию, Лепид - Испанию, Октавиан - Африку, Сардинию и Сицилию. Италия должна была оставаться в общем управлении. Вопрос о восточных провинциях был отложен до окончания войны с Кассием и Брутом.

Решили также расправиться с личными врагами, чтобы они не мешали в осуществлении планов ведения ими дальнего похода. Списки людей, приговоренных к смерти, триумвиры составили наедине, подозревая при этом всех влиятельных людей. Причем они жертвовали друг другу своими родственниками и друзьями. Один за другим, писал древний историк Аппиан, вносились в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине выдающегося богатства.

Всего приговорили к смерти и конфискации имущества 300 сенаторов и 2 000 всадников. Договорившись обо всем, триумвиры вступили в Рим. Окружив народное собрание войсками, они провели через него все свои решения, придав им, таким образом, видимость закона. Ночью во многих местах города были выставлены проскрипционные списки с именами лиц, подлежащих уничтожению. Головы всех казненных выставляли на форуме. За каждую голову платили 250 000 драхм, а рабам - 10 000 (им также давали свободу и римское гражданство).

В начале 42 г. до Р.Х. Октавиан отправился в Брундизий и отплыл с войском в Эпидамн. Тут он вынужден был остановиться из-за болезни. Антоний один повел армию к Филиппам, где стояли со своими легионами Брут и Кассий. Октавиан прибыл позднее, еще не оправившись от недуга, - его несли на носилках перед рядами войск. Обе стороны имели по 19 тяжеловооруженных легионов, но конницы у Кассия и Брута было больше.

Антоний первый напал на врагов и разгромил Кассия, в то время как Брут обратил в бегство легионы Октавиана. Разбитый Кассий покончил с собой, а Брут, возглавил оба войска. В скором времени началась новая битва. Тот фланг, что находился под прямым начальством Брута, взял верх над легионами Антония и обратил в бегство левое крыло врага. Но на другом фланге легионы Октавиана прорвали вражеский строй и немедленно ударили в тыл Бруту, после чего все его войско обратилось в бегство. Сам Брут укрылся в ближайшем лесу. Той же ночью он простился с друзьями и, бросившись на меч, покончил с собой.

Отпраздновав победу над врагом, Октавиан направился в Италию, чтобы раздать воинам обещанные им земли и распределить их по колониям. Антоний выдвинулся в восточные провинции для сбора обещанных солдатам денег. Там он и оставался в дальнейшем. Через какое-то время, в 40 году до Р.Х., триумвиры встретились в Брундизии и заключили между собой новый договор.

Римское государство ими было поделено на три части, так что Октавиану достались все провинции западней иллирийского города Скодра, а Антонию - все что находились на востоке от него. Африка осталась за Лепидом. Октавиану предназначена была война с Секстом Помпеем, который захватил Сицилию и предпринял настоящую блокаду италийских берегов, а Антонию - с парфянами. Потому как Фульвия, жена Антония, недавно умерла, договорились, что Антоний женится на Октавии, сестре Октавиана. После этого оба триумвира отправились в Рим и отпраздновали там свадьбу.

В последующие годы Октавиан был полностью поглощен тяжелой войной с Помпеем. Он неоднократно терпел в ней поражения, но смог все таки в 36 году до Р.Х. благополучно завершить ее. Сразу вслед за этим против Октавиана выступил Лепид - его соратник по триумвирату, который захотел присоединить Сицилию к своим владениям. Правда, в скорости выяснилось, что Лепид не рассчитал своих сил. Даже его собственные солдаты не одобряли распри с Октавианом. Они начали уходить от Лепида вначале поодиночке, потом группами и в конце концов целыми легионами. Октавиан принял их всех. Когда его спросили, что делать с покинутым всеми Лепидом, он повелел сохранить ему жизнь, но лишил его всех полномочий. Лепид отправился в Рим и жил там до смерти как частный человек.

Покончив с Помпеем и Лепидом, Октавиан обратился к государственным делам. Но полностью сосредоточиться на мирных проблемах он не мог из-за назревавшей войны с Антонием. Тот жил в Александрии и, охваченный любовью к , совершенно потерял голову. Мало того, что он наносил оскорбление своей жене - сестре Октавиана, в открытую сожительствуя с другой женщиной, он вызвал к себе волну ненависти со стороны римлян еще и тем, что поделил восточные провинции Римской державы между своими детьми от Клеопатры. Донося об этом сенату и часто выступая перед народом, Октавиан постепенно ожесточил римлян против Антония. В конце концов последовал открытый разрыв.

В 32 г. до Р.Х. Антоний послал в Рим своих людей с приказом выдворить Октавию из своего дома и начал готовиться к войне. К тому моменту он имел не меньше 500 боевых кораблей, 100 000 пехоты и 12 000 конницы. У Октавиана было 250 судов, 80 000 пехотинцев и 12 000 конницы. Зная о своем двойном преимуществе на море, Антоний предполагал решить войну морским сражением. Хотя ему и указывали на то, что для такого большого количества кораблей нельзя собрать достаточного количества гребцов и потому они будут медлительными и неповоротливыми, Антоний в угоду Клеопатре не изменил своего мнения. Между тем флот Октавиана был безупречно оснащен.

В сентябре 31 г. до Р.Х. оба флота встретились в Греции у мыса Акциум. Сам Октавиан распоряжался на правом фланге, а левый поручил своему полководцу Марку Випсанию Агриппе. Как многие и предвидели, корабли Антония оказались никуда не годными. Из-за недостатка гребцов они не могли набрать разгона, от которого главным образом и зависит сила тарана. Корабли Октавиана легко избегали ударов, обходили врага с борта и нападали с тыла. Исход битвы еще далеко не был решен, когда 60 египетских судов, руководимых Клеопатрой, вдруг разом обратились в бегство. Едва Антоний увидал это, он, словно обезумев, бросил сражение и бросился догонять царицу. Флот его еще продолжал сражаться какое-то время, но к вечеру прекратил сопротивление. Спустя неделю сдалось и все сухопутное войско - 19 легионов и массы конницы.

Весной 30 г. до Р.Х. Октавиан выдвинулся в Египет. Сам он шел через Сирию, а его полководцы - через Африку. Пелусий сдался римлянам без боя. Октавиан подошел к Александрии, и здесь возле Конского ристалища конница Антония имела с ним удачное сражение. Однако эта незначительная победа не смогла уже изменить судьбы Антония. Остатки его флота перешли на сторону Октавиана, потом перекинулась конница, только пехота вступила в бой, но потерпела поражение. Покинутый всеми Антоний покончил с собой, заколовшись мечом. Клеопатру Октавиан хотел провести по Риму во время триумфа как пленницу, но она, несмотря на строгий надзор, отравилась. Египет был обращен в римскую провинцию.

Победив Антония, Октавиан стал единоличным правителем огромного римского государства, хотя официально его особое положение ничем не закреплялось. Провозглашать монархию он не пожелал, а от имени государя (которое ему неоднократно предлагали льстецы) отказался наотрез. В 27 г. до Р.Х. он принял от сената почетное имя Августа, но в официальных документах предпочитал называть себя принцепсом (буквально «первый в списке сенаторов»).

Ни внешностью, ни образом жизни Октавиан Август старался не выделяться среди других. Выступая свидетелем в суде, он, как обычный гражданин, с редким спокойствием терпел допросы и возражения. Дом его был скромным, не примечательным ни размером, ни убранством, в комнатах не было ни мрамора, ни штучных полов. Столы и ложа, которыми Октавиан Август как правило пользовался, едва ли могли удовлетворить даже простого обывателя. Одежду Октавиан Август носил лишь домашнего изготовления, сработанную сестрой, женой, дочкой или внучками.

Несмотря на слабое здоровье, Октавиан Август дожил до глубокой старости и скончался неожиданно в 14 году. Перед смертью, пишет Светоний, он повелел причесать себя и поправить отвисшую челюсть. А когда вошли друзья, Октавиан Август спросил их, как им кажется, хорошо ли он сыграл комедию жизни? И произнес:

Коль хорошо сыграли мы, похлопайте
И проводите добрым нас напутствием.

Октавиан Август на фоне прочих римских императоров (таких, как Калигула или Нерон) выглядит сущим ангелом. Но только на фоне. Если же убрать сравнения с откровенными параноиками на троне, то фигура отца-основателя Римской империи будет смотреться весьма неоднозначно…

«Главное — родиться в правильной семье»

Звезда светской хроники и наследница многомиллионного состояния Пэрис Хилтон как-то раз шутя объяснила, в чём секрет жизненного успеха: «Самое главное — родиться в правильной семье».

И в этом плане будущему «отцу Отечества» (римского) крайне повезло: семья у него оказалась самая что ни на есть правильная. Бабушка Октавиана Августа (по материнской линии) приходилась родной сестрой Юлию Цезарю. Это предопределило всю дальнейшую судьбу мальчика.

Император Август упрекает Корнелия Цинну за его предательство. Этьен-Жан Делеклюз, 1814 год. (Pinterest)

Успешный полководец Юлий Цезарь в один прекрасный момент (в 49 году до н. э.) захватил власть в Риме и навсегда покончил с республиканским правлением. Так юный Гай Октавий Фурин (именно такое имя получил будущий Октавиан Август при рождении) стал уже родственником не просто какого-то военачальника, пусть и влиятельного, а внучатым племянником могущественного диктатора.

Операция «Наследник»

Но Гаю Октавию повезло вдвойне. У Цезаря не было законных детей (его единственная дочь Юлия умерла ещё до захвата власти). И когда римский диктатор задумался о наследнике, то выяснилось, что ближайшим родственником императора является его внучатый племянник Гай Октавий.

Чтобы провести операцию «Наследник» более гладко, Цезарь решил сократить столь дальнее родственное расстояние и — как это часто делалось в Риме — усыновил юношу. По римской традиции усыновлённый должен был взять полное имя своего приёмного отца и добавить к нему своё имя с суффиксом -ан. Так вместо Гая Октавия Фурина на свет появился Гай Юлий Цезарь Октавиан. На момент усыновления ему было всего 19 лет.

Правда, злые языки утверждали, что своё усыновление Гай Октавий купил ценой «противоестественного (содомского) греха». Но следует оговориться, что эти обвинения исходили из лагеря республиканцев — главных врагов Цезаря и Октавиана.

Бюрократия побеждает!

Однако диктатура Цезаря продолжалась недолго. Уже в 44 году до н. э., всего через несколько месяцев после сомнительного (для многих) усыновления, Юлий Цезарь был заколот прямо на заседании сената. Началась многолетняя война за власть, в которой приняли участие и юный Октавиан, и цезарианские полководцы (самым ярким из которых был Марк Антоний), и республиканские вожди. В конце концов в финал схватки вышли двое — Октавиан и Антоний.

За Антонием был воинский опыт, слава сподвижника Цезаря и египетская царица Клеопатра — главная любовь всей его жизни. Октавиан же не был ни стратегом, ни воином (его болезненность была общеизвестна). Но он был непревзойдённым мастером интриг и кабинетной, бюрократической работы. На руку ему оказалось и то, что Антоний спутался с египтянкой. Римское общество не могло смириться с мыслью, что их императрицей может стать иностранка. В итоге бюрократия и ксенофобия победили.

Потерпев полное поражение, Антоний и Клеопатра покончили жизнь самоубийством (в 30 году до н. э). Октавиан стал единоличным правителем. «Благодарные граждане» на заседании сената не преминули объявить нового правителя «сыном Бога» (divi filius) и даровали ему дополнительное имя — Август («священный»). Трансформация Гая Октавия Фурина в императора Октавиана Августа завершилась.

Меценат представляет императору Августу свободные искусства. Джованни Баттиста Тьеполо, 1743 год. (Pinterest)

Началось то, что последующие поколения римлян с восторженным придыханием назовут «веком Августа» — временем внутреннего мира и экономического благополучия.

«Не возвращаются только мёртвые»

Итак, каким же человеком был Октавиан Август? Он не был садистом. Но из политических соображений мог быть жестоким. Вот что писал Светоний: «После взятия Перузии он казнил множество пленных. Всех, кто пытался молить о пощаде, он обрывал тремя словами: «Ты должен умереть»… Когда кто-то просил не лишать его тело погребения, он отвечал: «Об этом позаботятся птицы!»»

Октавиан без колебаний приказал убить юного Цезариона — сына Юлия Цезаря и Клеопатры. По римским законам этот ребёнок считался незаконнорождённым, но Октавиан всё равно решил устранить того, в чьих жилах течёт кровь Цезаря — официального кумира новой власти. Как и якобинцы-террористы времён французской революции, Октавиан считал, что «не возвращаются только мёртвые». И что лучший способ устранить угрозу — это уничтожить её потенциального носителя.

Казнили и законного сына Марка Антония (от римлянки Фульвии). Но зато дети Антония от Клеопатры были оставлены в живых: Август не считал их опасными.

Удивительно, но этот столь безжалостный к политическим преступникам человек проявлял полное благодушие к преступникам уголовным. Любимым занятием нового государя было «вершение правосудия». Август сам председательствовал на многих уголовных процессах, где (словно булгаковский Понтий Пилат) пытался спасти приглянувшегося ему подсудимого «правильными» вопросами.

На страже «духовных скреп»

В личной жизни Август был так же противоречив, как и во всём остальном. Несмотря на слабое здоровье, он с юности вёл жизнь отнюдь не аскетическую. «Что он жил с чужими жёнами, не отрицают даже его друзья», — утверждал Светоний.

А Марк Антоний ласково попрекал Октавиана в своём письме: «С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей [Клеопатрой]? А ты как будто живёшь с одной Друзиллой? Будь мне неладно, если ты, пока читаешь это письмо, не переспал со своей Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией, или со всеми сразу?»

Октавиан был женат трижды. Первые две жены — Клодия и Скрибония — были ему не очень интересны как женщины. Это были сугубо политические альянсы. Но вот в Ливию Друзиллу он влюбился с первого взгляда. Она и стала его третьей женой — и единственной действительно близкой.

Правда, когда они познакомились, Ливия была замужем и на шестом месяце беременности, но Октавиан заставил мужа Ливии дать ей развод. Свадьба была сыграна немедленно.

После прихода к власти былой распутник Август превратился в строгого блюстителя морали и семейных ценностей. Возрождение расшатавшихся «духовных скреп», возвращение к «патриархальной чистоте нравов» — таков был один из основных пунктов августовской программы. Тех, кто к патриархальной чистоте возвращаться не желал, ждали суровые наказания.

Профиль Августа на древнеримской золотой монете. (Pinterest)

В борьбе с развратом старик не пожалел даже собственную дочь Юлию. Скандальную красавицу сослали на маленький остров Пандатария. Поэта Овидия за фривольные стишки отправили ещё дальше — в городок Томы (в современной Румынии). Там классик латинской литературы и умер.

«Социальный контракт» Октавиана Августа

Август покровительствовал искусствам. Вслед за ним потянулись и приближённые вельможи: каждый хотел подражать государю. Имя одного из этих людей — Гая Мецената — даже стало нарицательным.

Рим украсился великолепными постройками. Август с гордостью говорил, что «принял Рим кирпичным, а оставляет его мраморным».

Но главным достижением Октавиана был своего рода «социальный контракт» между императором и римским обществом. Римляне закрыли глаза на отсутствие республиканских свобод и даже согласились терпеть точечные репрессии. Взамен властитель им обеспечивал внутреннюю стабильность.

Со смертью Октавиана (в 14 году н. э.) закончился и его золотой век. Преемники — чем дальше, тем грубее — стали нарушать тот социальный контракт, который, в общем-то, и был главной гарантией императорской власти. Закономерным итогом стал крах династии Юлиев-Клавдиев (в 68 году н. э.).

Запаса прочности созданной Августом системы власти хватило на полвека. Что, впрочем, в политике может считаться весьма солидным показателем. Так же считали и сами римляне, которые оценивали эпоху Августа как самую счастливую в истории императорского Рима…

ктавиан, или, как его звали в детстве и юности, Октавий, приходился внучатым племянником. Его бабка с материнской стороны, Юлия, была родной сестрой императора. Собственно же род Октавиев, к которому будущий Цезарь принадлежал по отцу, считался весьма захудалым, хотя и претендовал на родство с патрицианским родом Октавиев. Сам Август позже писал о себе, что происходит из богатой всаднической семьи, но враги в лицо попрекали его тем, что прадед его был африканцем и держал лавку с мазями, а дед был не то пекарем, не то ростовщиком. Что касается его отца, Гая Октавия, то достоверно известно, что он избирался претором, а после претуры получил в управление Македонию и достойно справлялся со своими обязанностями: бессов и фракийцев он разбил в большом сражении, а с союзными племенами ладил и даже заслужил похвалу Цицерона. Умер он рано, оставив двух дочерей и четырехлетнего Гая.

Октавий родился в консульство Марка Туллия Цицерона. В 45 г. до Р.Х. он с несколькими спутниками отправился вслед за в Испанию с немалым риском для жизни, так как претерпел по пути кораблекрушение и подвергался опасности быть убитым по дороге испанцами. был доволен смелостью, а также природным умом Октавия. Задумав затем поход против дакийцев, он отправил племянника вперед себя в Аполлонию, в Эпир. Здесь юноша узнал о смерти дяди, а также о том, что тот в завещании усыновил его, передав ему свое имя и три четверти своего имущества.

Поначалу Октавий находился в нерешительности и не знал, как ему себя вести. Мать и отчим Филипп писали ему из Рима, чтобы он не зазнавался и не рисковал. Они советовали Октавию избрать жизнь частного человека, как менее опасную при данных обстоятельствах, и ехать в Рим. Октавий из Аполлонии переправился в Италию, но не в Брундизий, а в Лупии.

Здесь он узнал подробности о покушении и то, что в большинстве своем римляне клянут убийц и оплакивают Цезаря. Мать советовала ему отказаться от наследства и от усыновления, но Октавий решительно возразил, что это было бы постыдным и трусливым поступком. Он отправился в Брундизий. Все тамошнее войско вышло ему навстречу и приветствовало его как сына . Октавий воспрянул духом и с этого времени всегда и везде именовал себя Цезарем. Он двинулся в Рим в сопровождении значительной толпы приспешников.

В столице Цезарь прежде всего обратился за поддержкой к Антонию, старому боевому соратнику его приемного отца и сотоварищу его по последнему консульству. Антоний был в это время на вершине своего могущества и почти единолично распоряжался всем. Вдова Цезаря, Кальпурия, сразу после смерти мужа перевезла в дом Антония все наличные деньги - в целом около четырех тысяч талантов и все бумаги покойного. Так как по завещанию полагалось выплатить каждому римлянину по семидесяти пяти денариев, молодой Цезарь напомнил Антонию о взятых им на хранение деньгах.

Антоний, полный пренебрежения к юным годам Цезаря, отвечал ему очень высокомерно. Он сказал, что тот просто не в своем уме и лишен не только разума, но и добрых друзей, если хочет принять на свои плечи такую непосильную ношу, как наследство Цезаря. Однако юноша не уступал и по-прежнему требовал денег. Антоний возразил ему без обиняков, что ничего не отдаст, поскольку эти деньги не личное достояние Цезаря, а были взяты им из государственной казны. Он прибавил к этому еще много обидных и унизительных слов, так что Цезарь ушел в сильнейшем гневе.

Все имущество, доставшееся ему по завещанию, он немедленно предназначил на продажу, а вырученные суммы направил на выплаты народу. При этом он велел объявлять по возможности низкие цены, чтобы распродажа шла быстрее. Римляне, видевшие, как юноша разоряет себя ради того, чтобы выполнить посмертную волю отца, проникались сочувствием к Цезарю и негодовали на Антония, который жил в вызывающей роскоши. К тому же, пользуясь властью консула, Антоний продолжал третировать своего противника. Он запретил ему выставлять на зрелищах, посвященных Венере-родительнице, золотой трон и золотой венок в честь своего отца, хотя эти почести полагались тому по закону. Запрет этот привел всех в недоумение, а Цезарю дал возможность усилить свое влияние. Он обхаживал народ и бывших солдат и просил всех вступить в защиту покойного императора, подвергающегося теперь издевательствам. Он говорил, что этим они защитят и самих себя, так как не будет прочным их достоянием то, что они получили от Цезаря, если то, что было постановлено для самого Цезаря, окажется непрочным. Увидев, что все вокруг ропщут на него и даже центурионы, служащие в его личной охране, не скрываясь, осуждают его поведение, Антоний понял, что недооценил своего врага, и решил впредь действовать осторожнее. Он разрешил выставить кресло на зрелищах и при посредстве старых ветеранов помирился с Цезарем.

Его влиянием он хотел воспользоваться для того, чтобы получить после консульства в управление Цизальпийскую Галлию. Сенат не хотел давать ему эту провинцию, так как ясно было, что Антоний сразу склонит на свою сторону стоявшие там легионы и тогда сможет делать с государством все, что захочет. Поэтому сенат назначил Галлию Дециму Бруту, одному из убийц Цезаря. Но когда вопрос был поставлен на голосование в народном собрании, Цезарь своими уговорами склонил римлян предоставить ее Антонию, ибо, говорил он, нельзя допустить, чтобы этой опасной провинцией управлял убийца его отца.

После этого Цезарь стал добиваться своего избрания народным трибуном, хотя был патрицием и еще не заседал в сенате. Он надеялся на поддержку Антония и во второй раз обманулся. Антоний, не считаясь с недавно заключенной с Цезарем дружбой, объявил в качестве консула, что Цезарь не имеет права нарушать закон. А чтобы народ против его воли не проголосовал за Цезаря, он вовсе отменил выборы. Пытаясь обезоружить Цезаря, которому все опять начали сочувствовать, Антоний распустил слух, что Цезарь замышлял убить его и предоставил тому свидетелей.

Увидев, что враг цепко держит в руках столицу, Цезарь отправился в Кампанию и начал готовиться к вооруженной борьбе. Он склонил города, заселенные его отцом, сражаться на его стороне. Его поддержали сначала ветераны Калатия, а затем Казилина. Цезарь дал каждому солдату 500 драхм и повел за собой 10 000 человек. Лагерь свой он устроил в Альбе и вскоре, считая перешедших на его сторону солдат, имел под своим началом пять легионов. Он постарался придать делу такой вид, словно выступил в поддержку сената и республики против единоличного правления Антония. Все решения он принимал, оповестив об этом предварительно сенаторов, и сумел покрыть их авторитетом многие свои поступки. Действительно, сенаторы больше склонялись на сторону Цезаря, чем Антония, которого многие боялись.

Антоний поспешно уехал в Брундизий и вызвал сюда македонские войска. Всего удалось собрать четыре легиона. У Децима Брута он потребовал Галлию, которая следовала ему согласно народному постановлению. Брут, которого поддерживал сенат, отказался выполнить этот приказ. С тремя легионами он укрылся в Мутине и приготовился к обороне. Полный гнева Антоний выступил против Брута и осадил Мутину. В начале 43 г. до Р.Х. истекли консульские полномочия Антония. Консулами стали Гирций и Панса. При их поддержке сенаторы обвинили Антония в превышении своих полномочий, а также в том, что войско, данное ему для войны во Фракии, он направил против Италии. Ему предложили оставить Галлию и ехать проконсулом в Македонию, а когда Антоний отказался, объявили его врагом отечества.

После этого сенат позаботился о двух главных вдохновителях покушения на Цезаря - Кассии и Бруте. Македония была передана Марку Бруту, а Кассию поручили Сирию. Все провинции, находившиеся восточнее Ионийского моря, обязаны были снабжать их деньгами и припасами. Таким образом в короткое время они сумели собрать большое войско и превратились в грозную силу.

Легионы Цезаря были поставлены на государственное довольствие, а ему самому в звании пропретора поручили вместе с консулами выступить против мятежников. Все эти постановления смутили Цезаря, поскольку он ясно увидел, что вражда с Антонием привела его в один лагерь с убийцами его приемного отца, за смерть которого он поклялся мстить. В усилении Кассия и Брута он предчувствовал для себя прямую угрозу. К тому же, подчинив его консулам, сенат фактически лишил Цезаря его войска. Действительно, Гирций сразу потребовал у него два лучших легиона, и Цезарю пришлось их уступить. Он ничем, впрочем, не выразил своего неудовольствия, полагая, что среди превратностей гражданской войны у него будет много благоприятных моментов для того, чтобы получить свое обратно.

Война против Антония завершилась в два месяца и была очень удачной для Цезаря. В первом сражении, в котором был ранен Панса, он не принимал участия. Зато во втором, развернувшемся у стен Мутины, ему пришлось не только быть полководцем, но и биться как солдату. Когда в гуще боя был ранен знаменосец его легиона, он долго носил его орла на собственных плечах. Гирций, преследуя врага, ворвался в лагерь Антония и пал у палатки полководца. Цезарь первый пробился к его телу и прикрыл его плащом. Когда вскоре после этого умер и Панса, распространился слух, что это Цезарь позаботился об их смерти, чтобы теперь, когда Антоний бежал, а республика осталась без консулов, он один мог захватить начальство над победоносными войсками. В особенности смерть Пансы внушала столько подозрений, что врач его Гликон был взят под стражу по обвинению в том, что вложил яд в его рану. Другие утверждали, что и второго консула, Гирция, Цезарь убил собственной рукой в замешательстве схватки.

С остатками своего войска Антоний отступил за Альпы. Войну против него сенат поручил Дециму Бруту. Последний хотел поблагодарить Цезаря за помощь, но Цезарь отвечал, что явился сюда не для того, чтобы спасать убийцу отца, а для войны с Антонием, с которым, если захочет, может помириться вновь, в то время как с Брутом он не помирится никогда и ни при каких обстоятельствах.

Сенат был очень доволен разгромом Антония, а еще больше тем, что расправился с ним руками Цезаря. Теперь, когда прямая угроза государству миновала, многие считали, что пришла пора поставить на место и этого честолюбивого юношу. Цицерон, фактически стоявший во главе сената, повернул дело так, что победителем при Мутине был объявлен Брут. Войско консулов он так же переподчинил ему. Имя Цезаря вовсе не было упомянуто в его распоряжениях. Оскорбленный всем этим, Цезарь потребовал триумфа за военные подвиги. В ответ сенаторы отправили ему презрительный отказ, объяснив его тем, что он еще слишком молод и ему надо дорасти до триумфа.

Столкнувшись с таким пренебрежением к себе, Цезарь затаил обиду и стал искать пути для сближения с Антонием. Многих пленных он отправил в войско Антония без всякого выкупа, а союзника его Вентидия с тремя легионами пропустил за Альпы, глубокомысленно намекнув ему при этом, что не испытывает к Антонию никакой вражды. Азинию и Лепиду, двум старым соратникам его отца, командовавшим армиями за пределами Италии, он писал более откровенно, сетуя на то, что цезарианцы никак не могут договориться между собой, в то время как помпеянцы потихоньку прибирают власть к своим рукам.

Все это Цезарь проделывал пока что тайно, приготовляя почву для будущего разрыва с сенатом. Одновременно он отправил доверенных людей к Цицерону и предложил ему на пару с ним домогаться консульства в ближайшие выборы. Чтобы усыпить подозрительность этого прожженного политика, состарившегося в интригах, он заверял его, что, получив власть, предоставит все нити управления Цицерону, поскольку мечтает лишь о славе и громком имени. Эти посулы соблазнили и разожгли Цицерона, и он, старик, дал провести себя мальчишке - из врага превратился вдруг в первого друга Цезаря, просил за него народ и старался расположить в его пользу сенаторов. Этим он, правда, ничего не добился - в сенате его подняли на смех, а Цезарю отказали в консульстве, так как он не достиг положенного по закону возраста.

Тут как раз пришли тревожные известия из Галлии - Лепид, которому сенат вместе с Децимом Брутом поручил вести войну против Антония, перешел на сторону последнего с семью своими легионами, многими другими частями и ценным снаряжением. Антоний присоединил к себе также три легиона Вентидия и вновь превратился в грозного противника. Сенат вызвал два легиона из Африки и послал за поддержкой к Кассию и Бруту.

Цезаря тоже призвали выступить против Антония, но он вместо этого стал подстрекать своих солдат к недовольству. Он указал им на то, что пока в сенате господствуют родственники убийц Цезаря, земельные наделы ветеранов-цезарианцев могут быть отобраны в любой момент. Только он, Цезарь и наследник Цезаря, может гарантировать их безопасность, а для этого они должны требовать для него консульской власти. Войско дружно приветствовало Цезаря и тотчас отправило центурионов с требованием консульской власти для него. Когда же сенаторы снова отказали в этом дерзком и прямо незаконном требовании, Цезарь поднял свои войска, перешел Рубикон и повел на Рим восемь легионов.

Когда в Рим пришло известие о приближении Цезаря, возникли страшная паника и смятение; все в беспорядке стали разбегаться в разные стороны. Сенат был в безмерном ужасе, так как три африканских легиона, на которые у него была последняя надежда, немедленно по прибытии в Рим перешли на сторону Цезаря. Город был окружен солдатами. Ожидали репрессий, но Цезарь пока никого не тронул, он только захватил казну и выплатил каждому легионеру по 2500 драхм. Затем он провел выборы и был избран консулом вместе со своим ставленником Квинтом Педием.

Немедленно вслед за тем он возбудил против убийц Цезаря уголовное преследование за умерщвление без суда первого из должностных лиц в государстве. Все они были осуждены заочно и приговорены к смерти, причем судьи подавали голоса, подчиняясь угрозам и принуждению под личным наблюдением Цезаря.

После этого он стал подумывать о примирении с Антонием. Поступили известия, что Брут и Кассий собрали двадцать легионов и множество других вспомогательных отрядов. Перед лицом такой грозной опасности все цезарианцы должны были объединиться и действовать сообща. Поэтому враждебные постановления против Антония и Лепида были отменены сенатом, и сам Цезарь в письме поздравил их с этим. Антоний и Лепид тотчас дружески ответили ему. К этому времени на их сторону перешли все заальпийские полководцы: Азиний с двумя легионами, Планк с тремя, а потом перебежали и все десять легионов Децима Брута. Сам Децим Брут пытался скрыться, но был схвачен и обезглавлен.

Когда покончено было с междоусобными войнами среди цезарианцев и все европейские провинции признали их власть, Цезарь, Антоний и Лепид сошлись вместе вблизи города Мутины на небольшом и плоском островке, находящемся на реке Лавинии; каждый из них имел при себе по пяти легионов. Расположив их друг против друга, они направились каждый в сопровождении трехсот человек к мосту через реку. Здесь они оставили стоять на местах своих сопровождающих, двинулись к середине островка на обозримое со всех сторон место и все трое сели, причем Цезарь в силу своего звания занял место посередине. В продолжении двух дней с утра до вечера совещаясь между собою, они постановили следующее. Цезарь должен сложить с себя консульское звание, а Вентидий на остающуюся часть года принять его; учредить новую магистратуру, равную по значению консульской должности (триумвират), для приведения в порядок государства после гражданских войн; эту должность предоставить Лепиду, Антонию и Цезарю в течение пяти лет. Тотчас же они должны были назначить ежегодно сменяющихся городских магистратов на ближайшие пять лет. Управление провинциями должно было быть поделено так, что Антоний получал всю Галлию, Лепид - Испанию, Цезарь - Африку, Сардинию и Сицилию. Вопрос о восточных провинциях был отложен до окончания войны с Кассием и Брутом.

Решено было далее, что Антоний и Цезарь поведут с ними войну, тогда как Лепид должен стать консулом на следующий год и оставаться в Риме для ведения дел в нем. Из войск Лепида три легиона должны были остаться у него для охраны Рима, а остальные семь - разделены между Цезарем и Антонием так, чтобы каждый из них мог повести в поход по 20 легионов. Они должны были уже теперь обнадежить войско наградами за победу, причем помимо других подарков предоставить им 18 италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотой зданий, они намерены были вместе с землею и домами разделить между войском, как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране. Решено было также расправиться со своими личными врагами, чтобы они не мешали им в осуществлении их планов и во время ведения ими дальнего похода. Все эти постановления были записаны, и Цезарь как консул прочитал их войскам все, за исключением лишь проскрипционных списков.

Списки имен лиц, предназначавшихся к смерти, триумвиры составили наедине, подозревая при этом всех влиятельных людей и занося в список личных врагов. При, этом они жертвовали друг другу своими родственниками и друзьями. Один за другим вносились в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине выдающегося богатства. Дело в том, что триумвиры нуждались в значительных денежных средствах для ведения войны, так как самые богатые провинции находились пока под властью помпеянцев. Сами же триумвиры в разоренной войнами и налогами Европе, особенно в Италии, терпели нужду в деньгах. Вот почему они налагали тягчайшие поборы на все слои населения. Некоторые подверглись проскрипции из-за своих красивых загородных домов и вилл. Всего было приговорено к смерти и конфискации имущества 300 сенаторов и 2000 всадников. Большинство из обреченных на смерть триумвиры намерены были подвергнуть публичной проскрипции после своего вступления в Рим. Но 17 человек из числа наиболее влиятельных, в том числе Цицерона, решено было устранить ранее остальных, подослав к ним убийц немедленно.

Договорившись обо всем, триумвиры вступили в Рим. Каждого сопровождал один легион и преторианская когорта. Окружив народное собрание войсками, триумвиры провели через него все свои решения, придав им таким образом видимость закона. Ночью во многих местах города были выставлены проскрипционные списки с именами лиц, подлежащих уничтожению. Головы всех казненных выставлялись на форуме. За каждую голову платили 250 000 драхм, а рабам - в 10 000 (им также давались свобода и римское гражданство). Все обязаны были предоставлять свои дома для обыска, причем скрывшие осужденного также подлежали казни. За донос назначена была особая плата.

Впрочем, надежды триумвиров на то, что за счет имущества проскрипированных они покроют военные издержки, не оправдались. Все боялись покупать его, опасаясь и на себя навлечь такую же кару. Если что-то и покупалось, то лишь за ничтожную плату. Чтобы собрать недостающие деньги, триумвиры обложили особой податью 400 наиболее состоятельных женщин, а также всех, владеющих состоянием более чем в 100 000 сестерций.

В начале 42 г. до Р.Х. Цезарь отправился на юг Италии. Он дал обещание жителям Регия и Гиппония, что их города будут исключены из списка городов, назначенных его солдатам в награду за победу. Цезарь боялся, как бы те не пристали к Сексту Помпею, который, обладая огромным флотом, захватил в это время Сицилию и вел против триумвиров упорную борьбу. Затем Цезарь отправился в Брундизий и отплыл с войском в Эпидамн. Тут он вынужден был остановиться из-за болезни. Антоний один повел армию к Филиппам, где стояли со своими легионами Брут и Кассий. Цезарь прибыл позже, еще не оправившись от недуга, - его несли на носилках перед рядами войск.

Обе стороны имели по 19 легионов тяжеловооруженных, но конницы у Кассия и Брута было больше. В дополнение к этому их флот господствовал на море, и они имели в изобилии всякие припасы, в то время как Антоний и Цезарь испытывали большие лишения. Поэтому Антоний торопился с битвой и первым напал на врагов. Он разгромил Кассия, но Брут обратил в бегство легионы Цезаря и захватил лагерь. Сам Цезарь в этой битве не участвовал: он уехал накануне. Позже в своих воспоминаниях Цезарь писал, что одному из его друзей приснился дурной сон, и поэтому он остерегался этого дня.

Разбитый Кассий покончил с собой, а Брут, возглавив оба войска, стал готовиться ко второй битве, которая должна была решить исход всей войны. Он считал, что затягивание военных действий вызовет голод в войске противника, и поэтому некоторое время не выводил свои легионы за лагерные укрепления. Но воины требовали решительной битвы, и против своей воли Брут дал на нее согласие.

Когда началась битва, тот фланг, что находился под прямым начальством Брута, взял верх над легионами Антония и обратил в бегство левое крыло врага. Но другой фланг начальники, чтобы предотвратить окружение, растягивали все больше и больше, а так как численное превосходство было теперь на стороне Цезаря и Антония, боевая линия истончилась в середине и потеряла силу, так что не смогла выдержать натиск врага и побежала. Легионы Цезаря прорвали вражеский строй и немедленно ударили в тыл Бруту, после чего его войско обратилось в бегство. Сам Брут укрылся в ближайший лес. Этой же ночью он простился с друзьями и, бросившись на меч, покончил с собой. Перед смертью Брут сказал, что умирает спокойный: он доволен тем, как прошла его жизнь, и упрекает судьбу лишь за жестокость к его отечеству, ибо оно в этот день навсегда потеряло свободу. И это была правда: будущий государственный строй римлян определился именно после битвы при Филиппах и после нее они уже никогда не возвращались к демократии.

Отпраздновав победу, Цезарь отправился в Италию, чтобы раздать воинам земли и распределить их по колониям; он выбрал себе это дело, так как был нездоров. Антоний двинулся в восточные провинции для сбора обещанных воинам денег. Солдаты, отслужившие положенный срок, были отпущены. Цезарь и Антоний поделили между собой одиннадцать легионов, которые были набраны из бывших воинов Кассия и Брута.

На обратном пути болезнь Цезаря усилилась, приняв особенно опасный характер в Брундизии: распространилась даже молва, что он умер. Выздоровев, Цезарь вступил в Рим, а Лепида отправил в Африку, которая следовала ему по новому разделу. Как и было обещано, Цезарь наделил ветеранов землей. Он дал им и много сверх обещанного, заимствовав для этого деньги у храмов. Это подняло еще более его престиж в глазах войска. Но у местного населения, которое без всякого повода сгонялось со своих земель и лишалось домов, такая политика вызывала жгучую ненависть к триумвирам и в особенности к Цезарю.

Сторонники Антония тоже были недовольны, обвиняя Цезаря в том, что он пользуется отсутствием соправителя и переманивает на свою сторону его легионы, дабы в дальнейшем прибрать всю власть к своим рукам. Ведь получалось так, что войну с Брутом и Кассием фактически выиграл Антоний, а вся благодарность войска достается Цезарю. Во главе противников Цезаря встали Луций Антоний, брат триумвира, бывший в 41 г. до Р.Х. консулом, и жена Антония, Фульвия. Согнанных с земель италиков Луций обнадежил и обещал им свою поддержку. Ветеранам Антония он внушал, что Цезарь мечтает о единовластии и ведет дело к диктатуре.

Все симпатии италиков были на стороне Луция, и тому удалось собрать семнадцать легионов, в то время как Цезарь поначалу имел всего четыре. Он оставил Рим и пошел навстречу своему полководцу Сальвидиену, который вел ему из Галлии шесть легионов. Луций беспрепятственно вошел в столицу и к великой радости народа объявил власть триумвиров низложенной; он обещал, что Антоний сложит с себя власть добровольно, а Цезаря и Лепида принудят к этому силой.

Но когда в Италию вошел Сальвидиен, а в войске Луция произошло замешательство (прошел слух, что Антоний не доволен братом, так как вовсе не собирался ссориться с Цезарем), положение резко изменилось. Луций отступил от Рима и укрепился в Перузии, а Цезарь со своими полководцами начал осаду. Продовольствия в городе было немного, и когда Цезарь пресек его подвоз со стороны, в Перузии начался сильнейший голод. Все же Луций упорно защищался всю зиму. Несколько раз осажденные пытались вырваться из кольца осады, но неизменно терпели поражение, так как Цезарь велел обнести город рвом и частоколом, а затем построить стену и на ней воздвигнуть полторы тысячи деревянных башен; стена была снабжена частыми зубцами и другими приспособлениями, рассчитанными на два фронта - против осажденных и против тех, кто подошел бы извне. Весной 40 г. до Р.Х. Луций вынужден был просить пощады. Цезарь обошелся милостиво с солдатами и самим Луцием, но перузианцев подверг примерному наказанию. Всех сенаторов он велел казнить, а город хотел отдать на разграбление. Ночью, однако, здесь вспыхнул пожар, и Перузия выгорела дотла.

Хотя внешне Цезарь продолжал делить власть со своими соправителями, поражение Луция превратило его в единодержавного правителя Италии и всех западных провинций: многие сторонники Антония, а также его полководцы со своими легионами бежали из страны. Галлию и Испанию Цезарь присоединил к себе. Одиннадцать легионов Антония, расположенных здесь, перешли на его сторону.

Обеспокоенный всем этим Антоний отправился из Египта в Италию. Когда ему не позволили высадиться в Брундизии, он заключил союз с Помпеем и начал против Цезаря неприятельские действия. Сам Антоний осадил Брундизий и занял на Италийском берегу Сипунт и Авзонии, а Помпей захватил Сардинию, причем два стоящих здесь легиона сдались ему без боя. Цезарь имел к этому времени в своем распоряжении 40 легионов, но далеко не был уверен в том, что все они сохранят ему верность, если дело дойдет до решительного сражения с Антонием. К тому же он не располагал ни одним кораблем, не располагал и возможностью построить флот, так что опасался, как бы его противники, владевшие 500 кораблей, не блокировали разоренной войной Италии и не вызвали там голода.

Все эти причины, а также то обстоятельство, что и войско и сами полководцы были утомлены бесконечными войнами, заставили обе стороны искать мира. При содействии друзей Антоний и Цезарь встретились в Брундизии и заключили между собой новый договор. Все римское государство они поделили на три части, так что Цезарю достались все провинции, западнее иллирийского города Скодра, а Антонию - все, находящиеся на востоке от него. Африка осталась за Лепидом. Цезарю предназначена была война с Помпеем, а Антонию - с парфянами. Поскольку Фульвия, жена Антония, недавно умерла, договорились, что Антоний женится на Октавии, сестре Цезаря. После этого оба триумвира отправились в Рим и отпраздновали там свадьбу.

Между тем Рим страдал от голода, так как купцов с востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией, а с запада - то обстоятельство, что Сардиния и Корсика были также в руках Помпея; из Африки хлеб не приходил, так как те же враги господствовали на обоих морских берегах. Цены на все продукты в Риме поднялись, и так как причину бедствия видели во вражде между вождями, то их бранили и требовали примирения с Помпеем. Но Цезарь на это не соглашался и готовился к войне. Чтобы собрать средства на нее, он издал закон всем владеющим рабами выплатить за каждого из них в казну по двенадцать с половиной драхм, а также обложил податью лиц, вступающих во владение наследством. Приказ этот был встречен взрывом негодования в народе. В Риме собралась огромная толпа возмущенных; когда же Цезарь вышел к ней, чтобы обратиться с речью, в него полетели камни. Антоний поспешил было ему на помощь, но тоже был встречен градом камней. Тогда он вызвал значительный отряд и солдаты разогнали толпу, многих при этом перебив и поранив. Трупы несчастных Цезарь велел бросить в Тибр. Так прекращена была эта смута, но голод продолжал нарастать и к зиме достиг наивысшей силы.

Цезарь принужден был уступить. Весной 39 г. до Р.Х. он согласился начать мирные переговоры с Помпеем. Помпей с флотом прибыл к Дикеархию. С рассветом вбили посреди моря на небольшом расстоянии колья, настлали на эти колья доски и устроили таким образом два настила. На один из них взошли Цезарь с Антонием, на другой - Помпей с Либоном (он был посредником при переговорах). Переговоры оказались нелегкими. На Сицилию к этому времени бежали многие из проскрибированных. Помпей требовал, чтобы к изгнанию были присуждены лишь убийцы Цезаря, а остальным была дарована амнистия и возвращено их имущество. Цезарь и Антоний согласились с трудом на возвращение им четвертой части имущества. После этого заключен был мир. Помпей обещал не препятствовать торговле, но сохранил под своей властью Сицилию, Сардинию, Корсику и Пелопоннес на тех же основаниях, на каких триумвиры владели своими провинциями. Его ветеранам обещаны были такие же награды, как и ветеранам триумвиров. Все бежавшие к нему из Италии рабы получили свободу, но тех, что бежали после заключения договора, он должен был вернуть их хозяевам. Свои чрезвычайные полномочия триумвиры продлевали еще на четыре года, а затем должны были возвратить управление народу.

Этот договор Цезарь заключил с большой неохотой под давлением обстоятельств. Продемонстрировав свое миролюбие, он вместе с тем продолжал тайно враждовать с Помпеем. Пелопоннес, который следовал тому по договору, он соглашался передать не иначе, как по выплате греками всех наложенных на них податей. Возмущенный этим Помпей вновь начал разбои на море, голод в Италии возобновился, но Цезарь всецело возлагал вину за это на коварного Помпея, а также на нерадивость римлян, которые вместо того, чтобы оружием завоевать себе моря, предпочли получать подачки из рук врагов. И действительно, ему удалось переломить в свою сторону общественное мнение: римляне громко говорили, что мир не принес с собой облегчения, а только посадил им на шею четвертого тирана. В это время Менодор, которому Помпей сначала доверил управление Корсикой и Сардинией, а потом стал подозревать без всякого основания в измене, поспешил перейти на сторону Цезаря вместе со своим флотом, обоими островами и тремя легионами пехоты. Цезарь принял его, и мир оказался окончательно разорван.

Поскольку Помпея нельзя было победить иначе как на море, Цезарь приказал строить корабли в Риме и в Равенне. В 38 г. до Р.Х., когда все было готово, он переправился из Тарента в Регий. Помпей ждал его у Мессены всего с 40 кораблями (нападение произошло неожиданно, и главные силы еще не успели к нему подойти). Цезарь, однако, не решился завязывать сражение в узком проливе. К тому же он поджидал флот Менодора. От Регия он поплыл на север вдоль берегов пролива. Между тем Помпей, успевший собрать большую часть своих кораблей, настиг флот Цезаря у Схиллея и прижал его к скалистому неприступному берегу. Корабли стали наталкиваться друг на друга, налетать на скалы и наполняться водой. Ночь и подход кораблей Менодора не позволили Помпею довершить разгром, но и без того положение флота Цезаря было отчаянное.

Сам он соскочил с корабля на прибрежные скалы, принимал выплывавших из моря и провожал их на ближайшую гору. Спасшиеся провели ночь на голом скалистом берегу, без пищи и слуг, испытав все лишения. Цезарь, находившийся в таком же положении, обходил их, убеждая потерпеть до зари. Все его рабы разбежались, и у него поначалу даже не было палатки, где бы он мог отдохнуть. На другой день разразилась сильнейшая буря. Помпей успел укрыться со своими кораблями в Мессене, а флот Цезаря был почти полностью уничтожен непогодой.

Среди этих несчастий произошло радостное для Цезаря событие - после многих неудач, он наконец нашел себе спутницу жизни. В юности он был помолвлен с дочерью Публия Сервилия Исаврика. Однако после первого примирения с Антонием, когда их воины потребовали, чтобы оба полководца вступили в родственную связь, Цезарь взял в жены Клавдию, падчерицу Антония, дочь Фульвии от Публия Клодия, хотя она едва достигла брачного возраста. Поссорившись со своей тещей Фульвией, Цезарь, не тронув жены, отпустил ее девственницей. Вскоре он женился на Скрибонии, которая уже была замужем за двумя консулами и от одного имела детей; но и с нею он развелся в самый день рождения дочери Юлии, как он сам писал, "устав от ее дурного нрава". Теперь же Цезарь увлекся Ливией Друзиллой, женой Тиберия Нерона. Он отнял ее беременной у мужа, женился на ней, и любил ее, как никого, почитая до самой смерти.

В следующем году война с Помпеем продолжалась. В крайности Цезарь вынужден был обратиться за помощью к Антонию. В начале весны 37 г. до Р.Х. Антоний приплыл для переговоров в Тарент. Поначалу отношения между соправителями были натянутые: Цезарь жаловался, что Антоний задержал свою помощь на такой долгий срок. Антоний послал вперед себя жену, и Октавия сумела смягчить брата. Триумвиры встретились вполне дружелюбно. Цезарь один без телохранителей переплыл в лодке реку Тарент и провел в доме Антония ночь. На следующий день такое же доверие выказал со своей стороны Антоний. Договорились, что Антоний даст Цезарю 120 боевых кораблей для войны с Помпеем, а Цезарь уступит ему 20 000 легионеров для похода против парфян. Свою чрезвычайную власть они продлили еще на пять лет и не старались придать этому решению даже той видимости законности, о которой заботились в первый раз.

Отложив начало войны еще на год, Цезарь занялся подготовкой своего флота. Взамен погибших кораблей были отстроены новые. Убыль в экипажах была восполнена за счет 20 000 отпущенных на волю рабов. При Байях Цезарь велел устроить гавань, соединив с морем Лукринское и Авернское озера, и здесь в течение всей зимы тренировал свои войска.

Наконец, летом 36 г. до Р.Х. Цезарь во второй раз выступил против Помпея. Сам он вел флот из Дикеархии, Лепид с 170 кораблями и 12 легионами направился из Африки к Лилибею, а Тавр с флотом Антония шел из Тарента. По всеобщему мнению, отразить этот тройной удар Помпею было не под силу. Однако вновь, как и два года назад, сильная буря смешала все планы Цезаря. Тавр, правда, успел вернуться в Тарент при первых ее признаках, а Лепид, потеряв много кораблей, все же добрался до Сицилии, но флот самого Цезаря понес такие потери и повреждения, что ему пришлось потратить целый месяц на ремонт кораблей. Цезарь с твердостью воспринял эту новую неудачу. Хотя приближались осень и конец навигации, он решил завершить войну с Помпеем в этом году. Свой флот под командованием Агриппы он отправил к Милам, а сам с кораблями Тавра поплыл к Тавромению.

Агриппа в Милах встретил флот Помпея и атаковал его. После Упорного боя помпеянцы, потеряв 30 своих кораблей и потопив 5 неприятельских, отступили на более мелкое место, куда корабли Агриппы не могли за ними следовать. Цезарь тем временем высадил три легиона под Тавромением. Он был уверен, что Помпей все еще находится под Милами, но тот, оставив там часть кораблей, чтобы вводить в заблуждение Агриппу, внезапно явился под Тавромением и стал теснить врага. Цезарь велел войску ожидать его в укрепленном лагере, а сам с флотом вышел против Помпея. Битва продолжалась целый день и закончилась полным разгромом Цезаря. Большая часть его кораблей была потоплена или сожжена. Другие бежали к берегам Италии.

Сам Цезарь добрался до Абальского залива. Военачальники Помпея, Демохар и Аполлофан, преследовали его, и он с трудом ускользнул от них на единственном корабле. Цезарь сошел на берег с одним только оруженосцем - без друзей, телохранителей и рабов. Здесь его, ослабевшего телом и духом, нашли разведчики Мессалы (ему поручил Цезарь в свое отсутствие италийские легионы). Ободрившись, Цезарь стал деятельно собирать корабли и готовить к переправе новые легионы. В эти дни его жизнь не раз подвергалась опасности. Рассказывают, что один раз он шел пешком мимо Локров в Регий и увидел биремы Помпея, двигавшиеся вдоль берега; приняв их за свои, он спустился к морю и едва не попал в плен. А когда после этого он спасался бегством по узким тропинкам, то раб его спутника Эмилия Павла попытался его убить, воспользовавшись удобным случаем, чтобы отомстить за Павла-отца, казненного во время проскрипций.

Те войска, которые он оставил под Тавромением, вынуждены были выйти из лагеря из-за недостатка продовольствия. С тяжелыми боями, постоянно теснимые помпеянцами, они через безводную местность добрались до Мил и соединились с Агриппой. К этому времени Агриппа овладел Тиндаридой, местечком, изобиловавшим съестными припасами и удобно расположенном для ведения войны на море.

Цезарь переправил в Тиндариду свои войска. Всех сил в Сицилии у него было 21 легион тяжеловооруженных, 20 000 всадников и 5000 легковооруженных. Уже глубокой осенью во время сильных дождей он соединился с войском Лепида, и они оба расположились лагерем близ Мессены. Их отряды рассыпались по всей Сицилии, подвергая ее грабежам и опустошению.

Помпей не решался начать сухопутное сражение. Гордясь своим флотом, он послал к Цезарю вызов и предложил решить исход войны морской битвой. Цезарь согласился, хотя прежде ему не везло ни в одном его морском предприятии. Был назначен день, к которому обе стороны снарядили по 300 кораблей. Цезарианским флотом командовал Агриппа, наиболее талантливый из всех полководцев Цезаря. Цезарь поверил в его удачу и не ошибся. На виду у двух сухопутных армий вблизи Навлоха развернулось грандиозное морское сражение, протекавшее с большим ожесточением. Исход его долго казался неясным, но в конце концов Агриппа прижал помпеянский флот к берегу и полностью уничтожил. Успели спастись только 17 кораблей. Помпей укрылся в Мессену, бросив свою сухопутную армию. В тот же день она сдалась Цезарю. Когда весть о поражении достигла Лилибея, его гарнизон также капитулировал. Помпей бежал из Сицилии. Восемь легионов, оставленные им в Мессене, перешли на сторону Лепида.

Располагая теперь 22 легионами, Лепид стал строить планы, каким образом он может сохранить Сицилию для себя, не отдавая ее Цезарю. Он послал приказ во все города, в которых уже стояли его гарнизоны, не впускать к себе ни Цезаря, ни его полководцев. Таким образом, только что закончив одну войну, Цезарь оказался перед угрозой новой.

Впрочем, скоро выяснилось, что Лепид не рассчитал своих сил. Даже его собственные солдаты не одобряли его распри с Цезарем. Что же касается недавних помпеянцев, только что перешедших на его сторону, то их такой оборот дела устраивал еще меньше, ведь в случае поражения Лепида они уже никак не могли рассчитывать на снисхождение со стороны Цезаря. Зная о настроениях солдат, Цезарь с незначительной охраной вдруг явился в лагерь Лепида. Он обратился к солдатам и сказал, что не желает войны. Те приветствовали его как императора, а помпеянцы тотчас перешли на его сторону. Узнав в чем дело, Лепид напал на Цезаря. В завязавшейся схватке некоторые спутники его были убиты, самого Цезаря ударили копьем, но не пробили панциря. Он поспешно отступил за укрепления.

Однако дерзкий его поступок не прошел без последствий. Воины Лепида стали перебегать к Цезарю, сначала по одиночке, потом группами, и наконец целыми легионами. Цезарь принимал всех. Когда его спросили, что делать с Лепидом, он велел сохранить ему жизнь. Он лишил Лепида всех полномочий и отпустил в Рим, где тот жил до смерти как частный человек. Африка и Сицилия были присоединены к владениям Цезаря. Так счастливо закончилась эта война, самая тяжелая из всех, какие пришлось вести Цезарю.

Возвратившись в Рим, Цезарь обратился к делам государства. Он простил все недоимки по налогам и откупам, чем вызвал всеобщую радость и ликование. Но это был только первый шаг. Цезарь понимал, что много надо сделать для того, чтобы вернуть разоренной до последних пределов стране былое процветание. Италия была наводнена шайками беглых рабов, мародеров и отщепенцев всякого рода. Наглость грабителей не знала пределов. Цезарь повел против них настоящую войну и предал всех пойманных массовому истреблению. Не прошло и года, как снова повсюду установились мир и безопасность, и Цезарь заслужил общее изумление столь быстрым и неожиданным восстановлением порядка. Он вернул многие права в государственном управлении ежегодным должностным лицам, согласно отцовским законам, сжег документы, относящиеся ко времени смут, и обещал вполне восстановить государственный строй после возвращения Антония из парфянского похода. Сам Цезарь стал готовиться к походу против иллирийцев, которые своими набегами опустошали берега Италии. Он двинулся в Иллирию в 35 г. до Р.Х. Многие племена на побережье подчинились ему без боя. С другими ему пришлось вести упорную борьбу. К 33 г. завоевание Иллирии было завершено.

Получив этот ответ, Антоний в 32 г. до Р.Х. послал в Рим своих людей с приказанием выдворить Октавию из своего дома и стал готовиться к войне. Узнав о стремительности и размере вражеских приготовлений, Цезарь был в тревоге. Он опасался, как бы не пришлось начать военные действия в то же лето; между тем ему еще многого не доставало для войны, в добавок повсюду звучал ропот, вызванный высокими налогами. Свободнорожденные должны были внести в казну четверть своих доходов, а вольноотпущенники - восьмую долю всего имущества, и каждый гневно взывал к Цезарю, вся Италия волновалась. Поэтому величайшей ошибкой Антония считали промедление: он дал Цезарю время приготовиться, а волнениям - улечься, ибо пока шли взыскания, люди негодовали, но, заплатив, успокоились.

Когда Цезарь счел свои приготовления достаточными, было постановлено начать войну против Клеопатры и лишить Антония полномочий, которые он уступил и передал женщине. У Антония было не менее 500 боевых кораблей, 100 000 пехоты и 12 000 конницы. У Цезаря было 250 судов, 80 000 пехотинцев и 12 000 конницы. Зная о своем двойном преимуществе на море, Антоний предполагал решить войну морским сражением. Хотя ему и указывали на то, что для такого большого количества кораблей нельзя собрать достаточного количества гребцов и потому они будут медленны и неповоротливы, Антоний в угоду Клеопатре не изменил своего мнения. Между тем флот Цезаря был оснащен безупречно.

Битва у мыса Акций, 31 г. до н.э.
Художник - Павел Глодек

9 год н. э. Битва в Тевтобургском лесу В сентябре 31 г. до Р.Х. оба флота встретились в Греции у мыса Актия. Сам Цезарь распоряжался на правом фланге, а левый поручил Агриппе. Как многие и предвидели, суда Антония оказались никуда не годными. Из-за недостатка гребцов они не могли набрать разгона, от которого, главным образом, и зависит сила тарана. Корабли Цезаря легко избегали ударов, обходили врага с борта и нападали с тыла. Тем не менее исход битвы еще далеко не был решен, когда 60 египетских кораблей, руководимые Клеопатрой, вдруг разом обратились в бегство. Едва Антоний увидел это, он, словно обезумев, бросил сражение и кинулся догонять Клеопатру. Флот его еще продолжал сражаться некоторое время, но к вечеру прекратил сопротивление. Цезарь захватил более трехсот боевых кораблей. Через неделю сдалось и все сухопутное войско - 19 легионов и массы конницы.

После этого Цезарь поплыл в Афины, примирился с греками и разделил остатки сделанных для войны хлебных запасов между городами, которые терпели жесточайшую нужду - ограбленные, лишенные всех своих денег, скота и рабов. Зиму Цезарь хотел провести на Самосе, но тут пришли тревожные вести из Рима, что отборные отряды, отосланные им после победы в Брундизий, взбунтовались и требуют наград и отставки, - он тотчас пустился обратно в Италию. Дважды в пути его застигали бури - один раз между оконечностями Пелопоннеса и Этолии, другой раз против Керавнийских гор, в обеих бурях часть его либурнийских галер погибла, а на корабле, где плыл он сам, были сломаны снасти и поломан руль. В Брундизии он задержался только на двадцать семь дней, пока не устроил все по желанию солдат, а затем вернулся в Грецию.

Весной 30 г. до Р.Х. Цезарь двинулся в Египет через Сирию, а его полководцы - через Африку. Пелусий сдался римлянам без боя. Цезарь подошел к Александрии, и здесь возле Конского ристалища конница Антония имела с ним удачное сражение. Но эта незначительная победа не могла уже изменить судьбы Антония. Остатки его флота перешли на сторону Цезаря, за ними последовала конница, только пехота вступила в бой, но потерпела поражение.

Покинутый всеми Антоний покончил с собой, заколовшись мечом. Когда Цезарю сообщили об этом, он ушел в глубину палатки и заплакал, горюя о человеке, который был его свойственником, соправителем и товарищем во многих делах и битвах. Потом, достав письма, он кликнул друзей и принялся им читать, чтобы они убедились, как дружелюбно и справедливо писал он и с какой грубостью, с каким высокомерием всегда отвечал Антоний. Затем он велел захватить Клеопатру и зорко следить за тем, чтобы она не покончила с собой. Всех александрийцев он помиловал ради славы их города. Но Антулла, старшего сына Антония от Фульвии, Цезарь велел обезглавить. Позже был умерщвлен и сын Клеопатры Цезарион, которого она родила от старшего Цезаря. Саму Клеопатру Цезарь хотел провести по Риму во время триумфа как пленницу, но она, не смотря на строгий надзор, отравилась.

Цезарь обратил Египет в провинцию; а чтобы та была плодороднее и больше давала хлеба столице, он заставил солдат расчистить заплывшие от давности илом каналы, по которым разливается Нил. Возвратившись в 29 г. до Р.Х. в Рим, он справил тройной триумф: далматский, актийский и александрийский в течение трех дней подряд.

По возвращении Цезарь подверг чистке сенат, который давно уже разросся и превратился в беспорядочную толпу - в нем было больше тысячи членов, и среди них люди самые недостойные, принятые после смерти старшего Цезаря по знакомству или за взятку. Просмотрев сенатские списки, Цезарь многих вычеркнул и вернул сенат к прежней численности (600 человек) и прежнему блеску. Говорят, что при этом он сидел на председательском месте в панцире под одеждой и при оружии, а вокруг стояли десять самых сильных его друзей из сената. Каждого сенатора подпускали к нему поодиночке и обыскав. Некоторых он усовестил, так что они добровольно отреклись от звания. Он распорядился отныне созывать сенат лишь два раза в месяц, а при себе завел совет, с которым обсуждал дела перед тем, как предоставить их полному сенату.

В 27 г. до Р.Х., по предложению Мунация Планка, сенат предложил Цезарю именоваться Августом, как спасителю отечества. Это имя он принял с благодарностью и носил до самой смерти. Тогда же устроен был раздел провинций между ним и сенатом. Август взял на себя те из них, которые были значительны и управлять которыми годичными наместниками было трудно и небезопасно. В дальнейшем он, впрочем, посещал и те и другие и, объехав всю державу, не был, кажется, только в Африке и Сардинии.

В 26 г. до Р.Х. Август вел войну против кантабрийцев в Испании, закончившуюся их покорением. Поход этот едва не стоил ему жизни. Он вообще отличался слабым здоровьем и недомоганиями, которые повторялись у него каждый год в определенное время: около своего дня рождения он обычно чувствовал расслабленность, ранней весной страдал от расширения предсердия, а при южном ветре - от насморка. По возвращении же из Испании его донимала болезнь печени. Августа лечили горячими припарками, но без всякого результата. Наконец, к 23 г. до Р.Х. болезнь приняла такой опасный характер, что Август стал готовиться к смерти. Тогда он подумал о восстановлении республики и отказался от консульской власти, которой пользовался непрерывно с 31 г. до Р.Х. Он даже вызвал к себе сенаторов и должностных лиц и передал им книги государственных дел. Вскоре врач Антоний Муза стал лечить его необычным и сомнительным способом: холодными припарками. Против ожидания, средство помогло, и Август совершенно оправился. Тогда сенаторы на свои деньги поставили Антонию статую возле изваяния Эскулапа. А в Италии весть о выздоровлении Августа была встречена с таким ликованием, что многие города день, когда он впервые их посетил, сделали началом нового года. Выздоровев, Август отказался от мысли о восстановлении республики. Он считал, что опасно отдавать вновь государство в руки многих правителей.

Он остался во главе страны, хотя официально его особое положение не было ничем закреплено. После болезни он семнадцать лет отказывался от консульства, приняв на себя лишь пожизненную власть народного трибуна и проконсула. Говорят, что, когда народ в 22 г. до Р.Х. предложил ему диктаторскую власть, он спустил с плеч тогу и, обнажив грудь, умолял его от этого избавить. Сам себя он именовал принцепсом (то есть первым в списке сенаторов). Имени же "государь" он всегда страшился как оскорбления и позора. Ни внешностью, ни образом жизни он старался не выделяться среди других. Когда он бывал консулом, то обычно передвигался пешком, когда не был консулом - в закрытых носилках. К общим утренним приветствиям он допускал и простой народ и принимал от него прошения с необычайной ласковостью. Сенаторов в дни заседаний он приветствовал только в курии на их местах, к каждому обращаясь по имени, без напоминания; даже уходя и прощаясь, он не заставлял их вставать с места. Со многими он был знаком домами и не переставал бывать на семейных праздниках. За вольные и строптивые речи от него никто не пострадал. Присутствуя на выборах должностных лиц, он всякий раз обходил трибы со своими кандидатами и просил за них по старинному обычаю. Он и сам подавал голос в своей трибе, как простой гражданин. Выступая свидетелем в суде, он терпел допросы и возражения с редким спокойствием. Жил он сначала близ форума в доме, принадлежавшем когда-то оратору Кальву, а потом - на Палатине, в доме Гортензия; но и этот дом был скромный, не примечательный ни размером, ни убранством, - даже портики были короткие, с колонами из альбанского камня, а в комнатах не было ни мрамора, ни штучных полов. Больше сорока лет он спал в одной и той же спальне зимой и летом, и зиму всегда проводил в Риме. Работал он в особой комнате наверху. Если он бывал болен или хотел отдохнуть, то перебирался на виллу к кому-нибудь из вольноотпущенников или в дом своего друга Мецената. Отдыхать он ездил или в Кампанию или в какой-нибудь городок недалеко от Рима, а в старости полюбил бывать на Капри. Больших и роскошных домов он не терпел, статуй и картин не покупал, но зато собирал старинные доспехи и огромные кости доисторических животных. Столы и ложа, которыми он обычно пользовался, едва ли могли Удовлетворить даже простого обывателя. Постель же у него была низкая и жесткая. Одежду он носил только домашнего изготовления, сработанную сестрой, женой, дочкой или внучками. Званые обеды, которые Август устраивал для своих друзей, отличались больше радушием, чем изысканностью. Обычно подавали три блюда, самое большее - шесть. Сам он ел очень мало и неприхотливо. Любил грубый хлеб, мелкую рыбешку, влажный сыр и зеленые фиги. Вина же вообще пил очень мало.

По мере возможностей Август старался и сограждан своих вернуть к нормам древней римской морали. С этой целью в 18 г. до Р.Х. он пересмотрел старые законы и ввел некоторые новые: например, о роскоши, о прелюбодеянии и разврате, о подкупе, о порядке брака для всех сословий. Строгость этих законов вызвала много нареканий, и в дальнейшем Августу пришлось их смягчить. В том же году во второй раз пересмотрели список сенаторов, но на этот раз сенаторы сами выбирали друг друга. Лабеон подал голос за жившего в ссылке Марка Лепида, а на вопрос Августа, неужели не нашлось никого достойнее, ответил: "У каждого свое мнение". Говорят, что эта дерзость сошла ему с рук.

Свою дочь Юлию Август выдал за боевого соратника Агриппу. Не имея наследников мужского пола, он в 17 г. до Р.Х. усыновил своих внуков от Агриппы - Гая и Луция. Их он с детства приблизил к государственным делам и посылал в провинции и в войска как назначенных консулов. Пишут, что он был строгим воспитателем. Дочь и внучек он даже обучил прясть шерсть; он запрещал им все, чего нельзя было сказать или сделать открыто, записав в домашний дневник. Внуков он сам обучал чтению и письму и другим начальным знаниям, в особенности стараясь, чтобы они перенимали его почерк. Когда он обедал, они всегда сидели при нем на нижнем ложе, а когда он путешествовал, они ехали впереди в повозке или скакали по сторонам. Свое последнее, тринадцатое, консульство (во 2 г. до Р.Х), Август специально испросил для того, чтобы в этой высшей должности вывести к народу своих приемных сыновей Гая и Луция в день совершеннолетия каждого. Но несмотря на все это ни в детях, ни во внуках ему не было удачи. Обеих Юлий, дочь и внучку, запятнанных всеми пороками, ему пришлось сослать (во 2 г. до Р.Х.) Гая и Луция он потерял одного за другим через восемнадцать месяцев - Гай скончался в Ликии, Луций - в Массилии. Он усыновил на форуме перед собранием курий своего третьего внука Агриппу и пасынка Тиберия - но от Агриппы за его низкий и жестокий нрав он вскоре отрекся и сослал его в Соррент. Смерть близких была ему не так тяжела, как их позор. Сосланной Юлии он запретил давать вино и предоставлять малейшие удобства; он не подпускал к ней ни раба, ни свободного без своего ведома и всегда в точности узнавал, какого тот возраста, роста и вида. Только пять лет спустя он перевел ее с острова на материк и немного смягчил условия ссылки; но о том, чтобы совсем ее простить, не могло быть и речи.

Между тем известно, что сам Август в молодости был очень падок до женщин и имел связь со многими матронами. Даже в старости он был неравнодушен к сладострастным утехам и был, как говорят, большим любителем молоденьких девушек, которых ему отовсюду добывала сама жена.

Избранный после смерти Лепида, в 12 г. до Р.Х., великим понтификом Август велел собрать и сжечь все лжепророческие книги, в большом количестве ходившие в народе. Календарь, введенный Цезарем, но затем по небрежению пришедший в расстройство и беспорядок, он восстановил в прежнем виде; при этом преобразовании он назвал августом месяц своего первого консульства и самых славных побед (получилось так, что именно в августе он потом и скончался).

О красоте и величии Рима Август заботился постоянно. В 7 г. до Р.Х. он разделил весь город на округа и кварталы. Для охраны от пожаров он расставил посты и ввел ночную стражу для предотвращения наводнений, расширил и очистил русло Тибра. Все дороги к столице он велел отремонтировать& и вымостить. Священные постройки, рухнувшие от ветхости, Август восстановил и украсил богатыми приношениями. Он выстроил очень много общественных зданий; из них важнейший - форум с храмом Марса Мстителя. Многие здания он построил под чужим именем, от лица своих внуков, жены и сестры. Видным гражданам он настойчиво советовал украшать город по мере возможностей каждого, воздвигая новые памятники или восстанавливая или улучшая старые. Он по праву гордился сделанным и говорил, что принял Рим кирпичным, а оставляет мраморным.

Военным делом Август занимался много и упорно, постепенно перестраивая армию и добиваясь строгой дисциплины. Так, например, после гражданских войн он ни разу не называл солдат "соратниками", а только "воинами", ибо находил это слишком льстивым для военных порядков. Проверки и учения он проводил постоянно и строго взыскивал за малейшие упущения. Всем воинам, где бы они ни служили, он назначил единое жалование и наградные, определив для каждого чины и сроки службы и пособие при отставке, чтобы после отставки ни возраст, ни бедность не побуждали их к мятежам. Чтобы средства для жалования и наград всегда были наготове, он учредил военную казну и обеспечил ее за счет новых налогов.

В награду за свои труды Августу, третьему из всех римлян, во 2 г. до Р.Х. было пожаловано народом и сенатом почетное имя отца отечества, причем первыми это сделали плебеи и только потом - сенаторы.

Несмотря на слабое здоровье, Август дожил до глубокой старости и умер достаточно неожиданно. В 14 г. он провожал своего пасынка и соправителя в Иллирик. По дороге у него начал болеть желудок. Но он все же доехал до Неаполя. Здесь болезнь его усилилась, и на обратном пути в Ноне он слег. Перед смертью он велел причесать себя и поправить отвисшую челюсть. А когда вошли друзья, он спросил их, как им кажется, хорошо ли он сыграл комедию жизни? И произнес заключительные строки:

Коль хорошо сыграли мы,
похлопайте
И проводите добрым нас
напутствием.

Ливии, которая держала его голову на коленях, он сказал: "Ливия, помни, как жили мы вместе! Живи и прощай!" С этими словами он испустил дух. И в смерти, как и во всем остальном, он был счастлив, так как умер легко, словно уснул.

Октавиан Август – мудрый правитель или жестокий тиран?

В данной статье вы сможете ознакомиться с кратко изложенной биографией одной из величайших личностей мировой истории, чье правление положило конец одной из первых республик и дало начало для одной из самых могущественных империй – Октавианом Августом.

Юность

Сын племянницы Цезаря Атии и претора Гая Октавия появился на свет 23 сентября 63 года до н. э. В детстве будущий император был талантливым и преуспевающим во всем ребенком. Умения и смышлёность мальчика еще в его ранние годы настолько понравились Гаю Цезарю, что после смерти родителей, он сразу же его усыновил. Взросление Октавиана проходило на родине античных поэтов и ораторов – в Апполонии. Именно там юноша овладел нужными навыками красноречия. В возрасте 18 лет ему пришлось встретить смерть Цезаря, но политические амбиции и правильное понимание дел, что происходили у него на родине, заставили его вступить в ожесточенную борьбу за власть.

Наследие Цезаря

После смерти Гая Юлия Цезаря приемником его императорской власти стал Марк Антоний. Но, обладая постоянно растущей любовью народа и превосходным умением склонять людей на свою сторону, Октавиан Август сумел заполучить власть над армией и начал преследование Антония. Выдвинувшись против сил врага и его союзников в Цизальпинской Галлии Октавиану приходит весть о сговоре сената против него и Марка Антония. Сторонники республики хотели избавиться от кандидатов на управление Римом, используя их взаимную вражду. Обнаружив это, воюющие стороны немедленно заключили мир и вместе с военачальником Эмилием Лепидом основали второй триумвират. После соглашения, объединённые силы триумвирата выступили против сената, устроивши ужаснейшие проскрипции, результатом которых стали убитые 300 сенаторов и около 2000 всадников. Одержавши сокрушительную победу над последними приверженцами республики в битве при Филиппах – Брутом и Касием, триумвиры распределили власть над территориями империи между собой: Август получил Италию вместе с европейскими территориями, Марк Антоний – азиатские провинции, а Лепид – Африку.

Война с Секстом Помпеем

Октавиан Август укрепил свои позиции путем увеличения поддержки армии, одарив ее конфискованными землями. Оставшиеся враги в лице брата Марка Антония Луция в Италии, не принявшие власть нового правителя, были разбиты. Последним оплотом сопротивления триумвирата выступал римский военачальник и государственный деятель Секст Помпей. Контролируя многочисленный и сильный флот, он владел Сицилией, Корсикой и Сардинией, не раз доставляя проблем Октавиану. Результатом нескольких неудачных перемирий стала совместная война триумвиров против Помпея. С трудом уничтожив корабли противников, Август с Лепидом подчинили себе провинции врагов. Несмотря на обещания Октавиана помиловать пленников и рабов, около 6 тысяч из них были казнены. Имея большую армию в Сицилии, Лепид решил укрепить свои позиции в триумвирате и выступил против бывшего союзника, объявив остров своей территорией. Обладая талантом переубеждать и большими богатствами, Октавиан смог склонить армию Лепида на свою сторону. Таким образом, римский правитель получил под свой контроль территорию поверженного повстанца.

Непрочный союз

По окончанию правления Лепида, повелителями империи остались Марк Антоний и Октавиан Август. Несмотря на то, что формально союз все еще существовал, обе стороны готовились к войне. На фоне триумфальных побед Октавиана в Иллирии, Паннонии и Далмации, дела у Марка шли плохо: империя была обеспокоена браком Антония с царицей Египта Клеопатрой, его армия была сильно ослаблена войной с Парфией, а в военные успехи правителя уже никто не верил. Зная о состоянии союзника, Октавиан, нарастив достаточно большие армию и флот, выдвинулся против Марка. Войска Октавиана Августа, под предводительством умелого полководца Агриппа, выдвинулись одновременно по морю и суше. Легионы Августа без труда разгромили армию Антония, а спустя некоторое время, в решающей битве при Акциуме (31 год до н.э.), флотилия Агриппы также одержала победу. Результатом данной военной компании стало подчинение всех территорий Марка Антония. Единственный правитель империи ещё 2 года укреплял свою власть на востоке, после чего организовал трехдневный праздничный триумф в Риме.

Правление Октавиана

Правление Октавиана Августа характеризуется постоянными войнами и множеством реформ. Будучи самой могущественной армией на континенте, римские легионы значительно увеличили границы империи. Профессиональные римские войска вели боевые действия у самых отдаленных границ государства. Покорив Египет, легионеры продолжали экспансию в Эфиопию. Следы римских отрядов были замечены даже на юге Аравии. К тому же, впервые за время существования государства была покорена Германия, хоть и потеряна сразу же после смерти Октавиана. Были также захвачены территории в Турции, Испании и Мавритании. Несмотря на то, что многие считают его жестоким и самолюбивым тираном, при нем было введено множество реформ, направленных на улучшение жизни простых граждан. Он решил проблему с обеспечением низших слоев населения продовольствием, основал систему стабильного налогообложения провинциальных земель, лично финансировал развитие дорог и нанимал гонцов, что значительно повысило скорость передачи информации между провинциями империи и передвижения армии. При Октавиане Августе огромные успехи были достигнуты в культурной сфере: возведены множество всемирно известных и по сей день архитектурных строений, а труды древнеримских писателей до сих пор являются эталонными. Но помимо положительных аспектов его правления, были и те, что открывают нам императора совершенно с иной стороны. Например, большое количество талантливых государственных деятелей и писателей были отправлены в ссылку, одним из которых был величайший римский поэт Овидий. Стоит также отметить несправедливые законы по отношению к личной жизни людей, запрещающие браки между разными социальными слоями и измены. Имея неограниченную власть, император полностью контролировал сенат, а с помощью огромного влияния давал своим родственникам высокие звания.

Итоги императорства

Правление Октавиана Августа принесло в страну множество положительных событий: порядок и дисциплину как в ряды солдат, так и в ряды обычного населения; резкий скачок в культурном плане; становление войска как основного оплота власти и государственности. На старости лет он вспоминал: «Я принял Рим кирпичным, а оставляю его мраморным». Ему посвящались оды и возводили храмы. Этот великий человек смог построить империю, что до конца своих дней была способна к завоеванию новых территорий. Но помимо этого, нам известны множество его жестоких деяний, а часть историков считают его управление полным лишением свободы как сената, так и обычных граждан. Поэтому, каждый должен решить для себя сам: Октавиан Август – мудрый правитель или жестокий тиран?